Сибирские огни, 1953, № 4

Тётя Даша открыла Виктору дверь с каким-то растерянно-возбуждён­ ным видом. — Ох, а у нас гость, Витенька, гость, — всё повторяла она. Виктору меньше всего было сейчас дела до каких-то гостей, и он почти с раздражением шагнул в комнату. Там сидел низенький, совершен­ но лысый человек в помятой одежде, по которой сразу можно было опре­ делить, что хозяин её провёл не одну ночь на вагонной полке, и таким же измятым казалось лицо — с пучковатыми бровями, набрякшими подглаз­ ницами. При виде Виктора гость торопливо вскочил, оправляя мешкова­ тый пиджак: — Ну... здравствуй... Виктор смотрел на него непонимающими глазами. — Что, не узнал?.. Сердце у Виктора вдруг заколотилось так, что он невольно прижал руку к груди. —- Здравствуй...те, — не сказал — прошептал он, не решаясь произ­ нести слово, от которого совсем уже отвык, — «отец». — Вот и встретились, — произнёс отец и остановился, очевидно, не зная, что же говорить дальше. Потом нашёл: —- Я ведь случайно к вам, домой ехал с Дальнего Востока, да в вагоне шерамыжник какой-то чемо­ дан свистнул... ну, и осел... Они сидели за столом, и тётя Даша, вздыхая, подливала обоим чаю. Виктор мучительно припоминал всё, что много раз пересказывал себе мыс­ ленно, представляя возможную встречу с отцом. Тогда было так много, а сейчас — ничего... ■— Я во Фрунзе живу, в Киргизии, — рассказывал отец, с хрустом разгрызая кусок сахару. — Заезжай, если придётся... Урюку отвезёшь сюда, у нас много... Урюк... Неужели это единственное, что можно было сказать после стольких лет?.. Виктор задал одолевавший его вопрос: — Ты был на фронте... отец? — Нет, не пришлось, по броне всю войну... Отец спохватился: — Ты потому это, может, что я с сорок второго деньги не слал? Ни­ колай Касьянович, тётя Даша говорила, сердился очень... Так ты извини, туго мне тогда с деньжонками было... Виктор прямо взглянул на сидящего перед ним. Этот низенький, лы­ сый, помятый человек — отец?.. Почему низенький, он же был такой вы­ сокий тогда, давно... Почему лысый, у него ведь должны были быть шёл­ ковые волосы, как говорила мама... Это — отец?.. — Гордитесь, Витя, гордись, сынок, за отца, — прозвучал в ушах Виктора страстный голос Ольги Николаевны. — И, если это не он, гордись всё равно... Нет, именно тот, в солдатской шинели, был его отцом. А этот, по­ мятый, лишь случайно носил ту же фамилию и имя... Виктор отодвинул стул: — Простите, мне надо работать... Тётя Даша, я в кухню пойду писать, а ты займи... гостя. — Ну, иди, когда дела, — вздохнула тётя Даша. — Д а погоди, я те­ бе стол хоть там оботру... Она вытерла на кухне стол, Виктор сел, а тётя Даша всё не уходила. Виктор оглянулся. Тётя Даша стояла у плиты, недвижно глядела в угол, а губы её чуть вздрагивали. Потом она сказала медленно, как бы в раздумье: — Ишь ты, пятнадцать лет не видел сына, а коли б чемодан не укра­