Сибирские огни, 1953, № 4

вспомнить: в каком журнале он читал статью, мысль о которой не остав­ ляла его после тех резких слов: — Не разглядел!.. Видит всё в чёрном свете... В статье говорилось о дефекте зрения, развивающемся у людей к старости, — глаза начинают постепенно всё хуже воспринимать свет­ лые лучи, и потому нормальными им кажутся уже лучи более тёмные. Приводился пример: за несколько лет до революции какой-то сумасшед­ ший, проникший в Третьяковскую галерею, изрезал ножом знаменитую картину Репина «Иван Грозный и его сын». Картину реставрировали, и для оценки работы вызвали самого художника. Репин, имевший в то время за плечами уже немало лет, остался доволен, но неожиданно по­ желал кое в чём исправить самого себя. Немедленно были доставлены краски, палитра, и художник приступил к делу. Когда же он кончил, присутствовавшие только пожимали плечами и недоумённо перегляды­ вались между собой: художник явно испортил картину, — все красные тона он заменил иссиня-фиолетовыми. И, когда Репин ушёл, решились на крайнюю меру, — смыли краски, которые только что добавил художник. Всем было невдомёк, что у престарелого художника уже развился тот самый дефект зрения, когда светлые лучи не воспринимаются... Или, задумался Смирнов, как это формулируется точно: глаз перестаёт улав­ ливать в спектре... Всё-таки оптика осталась для него самой слабо- освоенной областью физики, не то, что механика, термодинамика, элек­ тротехника... — Чёрт! — вдруг выругался он, споткнувшись и едва успев ухва­ титься за перила: он перестал считать ступеньки. И тут же понял: ему совсем неважно знать, как точно можно сфор­ мулировать тот дефект зрения и в каком журнале писали об этом. Важ ­ но было, что, если это сравнимо, такой дефект обнаружился у него, Смирнова, и сегодня на заседании парткома сказали... Но, чёрт возьми, ведь это же не физика, не наука, не техника! И он ещё не старик, чтобы... Смирнов заметил, что повторяет то же, что говорили ему в партко­ ме ■— не техника, — повторяет уже в свою защиту, тогда как там этим обвиняли его... Что же делать теперь? Всё решено и подписано, значит, он неправ, потому что не было никогда и не могло быть, чтобы оказался неправ весь коллектив, а один человек — прав. Да, надо сознаться, он, Смир­ нов, стал видеть всё в мрачных тонах... Смирнов перешёл речушку по широкой доске и, сокращая путь, пе­ ремахнул через невысокий забор в свой двор. Осторожно шагая между грядками, он рассуждал сам с собою холодно и бесстрастно. Всё понят­ но, раз такое дело. Ответственный цех, — и он, рутинёр, во главе цеха. Пришлось и ему попасть в рутинёры, хотя и боролся с ними весь век, —■ диалектика! Дальше так быть не может. Сейчас же заявление, и... Его давно уже зовут в институт, заведывать экспериментальными мастерски­ м и ,— о чём разговор?.. Дома, отказавшись от ужина, он сразу же сел за стол и взял чистый лист бумаги. Чётко, резким почерком написал: «Заявление» и провёл под этим словом жирную черту. Перо побежало по бумаге, скрипя всё силь­ нее, словно ожесточаясь: «Прошу освободить меня от занимаемой долж­ ности начальника цеха в связи...» Перо споткнулось и вырвало клочок бумаги. Смирнов стал очищать его, — из-за коротко остриженных ногтей это долго не удавалось. «В связи...» А с чем? «С переходом на работу в экспериментальные мастерские института»? Кто поверит? С чего вдруг понадобилось? Разве в цехе не вёл он всё время экспериментальную работу? И разве сам он не