Сибирские огни, 1953, № 4

Возможно, именно в те тихие семейные вечера, когда читалась «Нива», — эти чтения тоже были нерушимой традицией, — и закалились окончательно принципы и цели Николая Касьяновича. Всё казалось яс­ ным и осуществимым, гарантии этого — прочными и фундаментальными,, как массивная мебель в доме... Но — выступили на сцену обстоятельства, и всё лопнуло с молниенос­ ностью мыльного пузыря, закрутилось, понеслось вперёд стремительно, головокружительно, умопомрачительно, испытанный путеводитель — «Ни­ ва» уменьшилась в размерах, прокричала несколько фраз истеричным, невразумительным голосом Временного правительства и сгинула навсегда. Старые пухлые её комплекты скоро за недостатком топлива полетели в чугунную печку-«буржуйку», за ними последовало самое фундаменталь­ ное— мебель. И только парадный дубовый стол не постигла эта печаль­ ная участь, — его, кряхтя, взвалил на санки спекулянт-мешочник, возме­ стив хозяевам потерю кулём обойной муки... Мир в представлении Николая Касьяновича рухнул. Разбилось всё, что он с самого раннего детства уважал и боготворил, разбилось, рассы­ палось на мельчайшие осколки, и тщетными были усилия тех, кто пытался хоть кое-как собрать эти осколки и склеить их... А Николай Касьянович и не пытался: он был молод, чтобы разобрать­ ся в неожиданно нахлынувшем водовороте событий и, к тому же, одним из дополнительных принципов, тоже основательно усвоенным им, было — не соваться ни во что, очертя голову. Он затих, словно мышь в норе, во всём положившись на обстоятельства. И вот — обстоятельства переменились. Они как будто улыбнулись ему и таким, как он. Николай Касьянович приподнял голову — сначала осторожно, потом смелее. Наконец, он решился стать во весь рост. НЭП оживил дорогие сердцу Далецкого слова — «акция», «фирма», «биржа», «доход». Чёрт с ним, что сгорела «Нива», что исчез парадный дубовый стол, -— сохранились принципы Николая Касьяновича, он спешил, пока не обогнали другие, претворить их в жизнь... Как свойственно человеку ошибаться! Как рискованно слепо доверять­ ся обстоятельствам! Николай Касьянович убедился в этом, когда чудом избежал суда за некоторые запутанные и далеко не чистые махинации, проделанные им в тот период. Собственно, не чудом, а, ловко свалив всю вину на компаньона, — тут уже Далецкого выручила его твёрдая заповедь об избавлении от всех и всяческих сантиментов. Отныне Николай Касьянович стал другим, — ещё осторожнее, но и злее. Цель осталась та же, — он органически не мог представить иной, средства к её осуществлению приходилось искать новые. Обстоятельства опять переменились, — надо было приспособиться к ним. Уважение, первое место доставалось теперь не тем, кого он чтил рань­ ше, но самым простым людям. Что ж, если не мог похвастать происхож­ дением от сохи или от станка сам Николай Касьянович, почему было не получить это от жены? Далецкий нашёл такую жену, — она устраивала его и происхождением, и слабостью характера. Но обстоятельства снова посмеялись над Николаем Касьяновичем. Мало было написать в анкете, что жена родилась в бедняцкой семье, надо было самому проявить те качества, которых он с детства привык остере­ гаться, — самоотверженность, заботу о других, бескорыстие... Жизнь шагала вперёд гигантскими шагами, воздвигала заводы и фаб­ рики, гудела тракторами, звенела пионерскими песнями, а Николай Касья­ нович Далецкий опять притих, отскочив в сторону, опять бессильно глядел на окружающее, не найдя, будучи не в состоянии найти путь к заветной своей цели. Обогатиться, выбраться повыше... Тысячи людей вокруг Далецкого /-