Сибирские огни, 1953, № 3

Ещё третьего дня, соснув часа два после ночной работы и не почув­ ствовав после этого желанного облегчения, дед не то, что мысли о смер­ ти, -—мысли о болезни не допускал. «Заспался, что ли, голова гудёт?» Лишь к полудню, когда тело его покрылось нехорошей испариной, а в глазах поплыли красные круги, он согласился уйти с работы домой. При­ шёл и велел старухе затоплять баню да достать из сундука «пол-литру» с белой головкой, ненароком сохранившуюся со дня встречи Бородина. Но не помогло испытанное лекарство — двести граммов с перцем по­ полам, не помогла жарко натопленная баня, где трудно было дышать от густого пара, поднимавшегося из маленькой кадушки с водой, куда бро­ шены были раскалённые добела куски железа и камни... Старик лежал на постели в чистой рубахе, лицо его было покрыто ка­ пельками пота, в разгорячённой голове, как серые тучи по ясному небу, плыли одна за другой отрывочные мысли, воспоминания, заботы... Он видел вдруг: плотники, не подогнав плинтусы, кладут их на пол и прибивают как попало, так что между ними и полом зияют щели в палец толщиной. Он вскакивал с постели и кричал на плотников: — Плинтусы, язви вас, как кладёте?! Ослепли, что ль?.. — Лежи, какие тебе плинтусы? — тяжко вздыхала старуха, украдкой трогая краем передника уголок глаза. — Кваску может дать испить?.. Дед послушно укладывался, некоторое время бездумно смотрел на белую стену, потом тонкая трещина на стене уводила его взгляд к двери, к вешалке, где висел на длинном четырёхгранном гвозде старый Куренков кожан. Тело наливалось силой, без малого тридцать лет отлетало прочь, как сдунутый ветром листок с берёзы в роще под Чёмском, где красный партизан Куренок и его товарищи пробирались, выслеживая каратель­ ный отряд колчаковцев. Куренок поднимал берданку, целился, прищуря глаз, нажимал на спуск, — гремел выстрел, падал офицер в золотых пого­ нах, а тело старика от толчка приклада взмётывалось с кровати: — Так его, беляка!.. — Лежи!— чувствовал он на лбу загрубелую старухину руку.— Какие тебе беляки —- нет их давно... И верно — не было беляков, не было Колчака, а были... Всё плыло вниз, блестело лаком и никелированным металлом, сияющие круги огней рассыпались по мраморному дворцу... — Метро! — толкала деда в бок Ольга Николаевна. — Вот и метрополитен! — подтверждал муж её — весёлый эмтеэсов- ский тракторист. — От штука! От тебе рабоче-крестьянское царство!.,. — глядел и не мог наглядеться на метро Куренок, а потом, спохватившись, озадаченно спрашивал тракториста: — Так ты живой, поди-ка? Говорили, погиб — болтали, значит? — Болтали, дед! — смеялся тракторист. — Никогда мы с тобой не помрём — порода такая... Он хватал деда за руку, и чудом они перелетали в кипящее море кра­ сок, пёстрых одежд, воздушных построек, над которыми высились фигуры мужчины и женщины, устремлённые вперёд, — на Всесоюзную сельскохо­ зяйственную выставку... Дед ходил в шумной толпе, слов не находя от восхищения, где-то воз­ ле казахского павильона он приметил в киоске шерстяную шаль, мягкую, почти невесомую, — от подарок старухе! Купил да и тут же загляделся на круторогого барана, с твоего быка ростом, — к ним бы в колхоз такого!.. Хватился, — а шали-то нет... — ГТотерял-таки шаль! — стал шарить вокруг руками. — Лежи! — поправила на нём одеяло старуха. — Какая тебе шаль — в сундуке она...