Сибирские огни, 1953, № 3

брови и шевеля губами, писал заметку, а иногда Виктор после извиняю­ щегося: «Вот только писать я не мастак» выслушивал обстоятельный рассказ и брался за перо, помня при этом давнишнее наставление Миха­ лыча и стараясь сохранить все особенности живой речи автора. Виктор вернулся в редакцию с грудой исписанных листков. Ковалёв показал ему такую же груду и произнёс: — Двинулись! С этой минуты они двое представляли коллектив, создающий газету,— редактора, секретаря, корректоров, выпускающего. Только сугубая техни­ ка — набор и печать—выполнялась другими. Вот когда пригодились Вик­ тору экскурсии в типографию, наблюдения за рождением газеты... Ковалёв щёлкнул пальцами: — А сюда — обязательно карикатуру... Из редакции они привезли с собой несколько клише-карикатур. Те­ мы их были тщательно продуманы заранее, — выбрали такие, какие мог­ ли встретиться вернее всего. Одно клише состояло из двух рисунков — на первом под заголовком: «На работу» был изображён лодырь-симулянт с перевязанной рукой и костылём: подмышкой, на втором тот же лодырь бодро шагал по дороге, держа в руках корзину, из которой торчала длин­ ная гусиная шея. Тут заголовок гласил: «На базар». — Как по заказу, — заметил Ковалёв. — Слушай: «Колхозник Шеп­ тало, сказавшись больным, не вышел на работу, но в тот же день отпра­ вился в город на рынок». Эх, ещё бы подпись в стихах... Стихи... Виктор вспомнил свои поэтические опыты. — А ну, — сказал он, — я попробую. Он всматривался в заметку и перебирал слова. «Шептало»... «Уста­ ло»... «Настало»... «Мало»... «Трудится мало»... Ага! «В ноле Шептало трудится мало»... А дальше? Что делает Шептало? «День на базаре про­ водит с женой». Так... Теперь — заклеймить Шептало! «Шептало»... «Ле­ тало»... «Подвала»... «Шакала»... «Видать у Шептало натура шакала!» Ну да, шакал — гнусное животное. И легко легла последняя строка: «Та­ кого, как он, из колхоза долой!» Виктор подал стихи Ковалёву. — Быстро! — восхитился тот. Он прочёл стихи вслух и расхохотался: — Зло! Гляди, поучишься, из тебя новый Маяковский выйдет. Малинин, наблюдавший за рождением газеты, поддакнул: — Сатира! Ковалёв перегнул лист пополам и протянул его Виктору: — Возьми на память. — Почему? — обиделся Виктор. — Потому, что есть критика, и есть «крытика». Превращать критику в известное дышло — куда повернул, туда и вышло — нам с тобой не по­ лагается. Ты не дуйся, а подумай: кто такой этот Шептало? Может, и правда — гад. А вернее всего — на девяносто девять и девять десятых про­ цента — наш, советский человек, запутался только немного. А ты его: «Шакал, долой!» Тяп-ляп, и спать пойдёшь спокойно, а человеку всю жизнь испортишь. И жену ещё приплёл, о ней в заметке и слова нет. Же­ на, может, первая его за это била — простое дело... Ясно? — Ясно, — сказал Виктор, разрывая злополучные стихи. Пришлось ограничиться подписью в прозе... — Ну, Виктор, берись за макет, — сказал Леонид, — а я буду писать передовую. У меня, кстати, от Толоконникова свежие сведения есть... Слушай, —обернулся он к Малинину. — Я помню, будто у тебя был мате­ риал насчёт жеребца, на котором Толоконников ездит. Откуда этот жере­ бец в райзо? У них ведь раньше мерин был, замухрышка... На лице Малинина отразилась скука: