Сибирские огни, 1953, № 3

Ну, садись здесь, Николай ещё не скоро придёт, — сказала тётя Даша и вздохнула: Ох, когда же вас мир возьмёт, людей Витенька стыдно... Фраза эта была произнесена почти механически, потому что она пов­ торялась каждый день вот уже три года 'подряд — столько, сколько про­ шло с тех пор, когда Виктор и Николай Касьянович — м у ж тёти Д аш и_ перестали замечать друг друга. Как только Николай Касьянович появ­ лялся в доме, Виктор уходил с книгой на кухню и оставался там, пока тот не ложился спать. Жизнь Виктора была резко разграничена на две половины — до Ни­ колая Касьяновича или «Николая Крысьяновича», как Виктор окрестил его про себя, и после. Первая половина в свою очередь тоже делилась на две части — с отцом и без отца. От жизни с отцом сохранились в воспоминаниях лишь отдельные эпи­ зоды, словно выхваченные из темноты яркими зарницами... Берег реки, горячий песок под ногами, они все трое вместе, отец и мать шумят, бе­ гают друг за другом, как маленькие, и Виктор бегает с ними, хватает их за руки, кричит, — ему страшно весело... Он на балконе большого дома, отец хватает Виктора сильными руками, приподнимает: «Смотри!», вни­ зу шапками теснятся крыши домов, тянутся улицы, по которым точками ползут пешеходы, Виктору жутко и радостно в то же время... Тихие ве­ чера, лампа, прикрытая бумажным абажуром, освещает только круг на полу, Виктор спит и не спит, он слышит ровные приглушённые голоса отца и матери, но это ничуть ему не мешает... И — один из таких вече­ ров, когда голоса вдруг зазвучали по-иному, заставив Виктора проснуть­ ся. Как на фотографии, запечатлелась спина отца, в пальто, с чемоданом в руке, и лицо матери с остановившимся взглядом. Виктору стало очень обидно он хотел вскочить, крикнуть что-то, заплакать, но сон помешал этому. И до сих пор у него сохранилось чувство, что если бы он тогда встал, всё было бы по-другому... Бесконечный путь по железной дороге, — так началась вторая поло­ вина первой части жизни — без отца. Узкое купе с качающимся полом, к которому в конце концов Виктор привык, как к дому, лысый толстый сосед, который всё пугал Виктора тем, что неожиданно тыкал его паль­ цем в живот, выкрикивая непонятное: «Шум-бурум, барабан!», но кото­ рый всё-таки был очень хороший, потому что на каждой остановке уго­ щал его и конфетами, и пирожными, и семечками, так что мама начина­ ла пугаться, что у Виктора заболит живот, а Виктор не понимал, как от таких вкусных вещей может болеть живот... Тихая пыльная улица, бревенчатый дом с резными карнизами над окнами, толстые мягкие лепёшки в пузырящемся масле, блестящие ко­ ричневые^ кринки с густым молоком, миска с мокрой яркокрасной ягодой, к которой прилипли зелёные листочки, хлопотливая бабушка, у которой можно попросить что угодно, — всё это называлось деревней, где Вик­ тор никогда раньше не был. Возле бабушкиного дома кучей росли огром­ ные лопухи, листья которых скрывали Виктора с головой. Лопухи были рядом ^с плетнём, и через отверстие в нём Виктор пролезал в огород, где всё было таким же большим. Виктор пробирался под зелёным спле­ тением стеблей, срывая попутно самые крупные стручки гороха, солнце зайчиками бегало по земле, по рукам и где-то наверху монотонно жуж­ жали невидимые пчёлы... Потом переехали в город. Мать на весь день уходила на работу, и Виктор, скучая, сидел у окна в ожидании её. Иногда случалось событие: приносили узенький бланк почтового перевода. Тогда Виктор, заслышав шаги матери, бросался к ней навстречу и, потрясая бланком, радост­ но кричал. «Исполнительные! Ис-пол-ни-тель-ные!» Слово «исполнитель­