Сибирские огни, 1953, № 2

ДВА РАССКАЗА НАША ЛЮБОВЬ Ты знкешь, Оля, за кого я замуж вышла? Скажу, не повернешь: за Володю Рябина. Честное слово! Ты помнишь, как мы за яблоками в сад к дедушке Андрею лазали , у меня всё чулок с ноги падал, и Володька мне его проволокой привязы­ вал? А когда мы в первом классе учились, он пришёл домой в чужом пальто: перепутал и не заметил, мы его дразнили, а он ревел... Помнишь? В классе он был самый маленький и смешной-смешной! Причёску первый из мальчишек носить стал и при девчонках смущался. А помнишь, как он мне подчинялся? Когда в футбол играли, я его всегда судьёй ставила. А если на катке негде было раздеться, он не катался, а наши пальто караулил. А так он был храбрый: когда я у Григорьевых окно разбила и меня обещались в милицию вести, я плакала. Володька сказал, что это он раз­ бил. Я за это научила его, как надо в кино проходить: натолкала ему в сапоги шарфы, рейтузы, рукавицы, Володька стал выше ростом, и тётя Шура, контролёрша, не узнала его и пропустила. А потом, в войну, когда у меня погибла мама и я жила у Марьи В а­ сильевны с Володькой, у нас с ним на двоих общие валенки были, чёр­ ные, с красными задниками. Я ещё на танцы в них ходила, помнишь? А как он в любви мне объяснялся, а ты за дверью подслушивала? Я сказала , что вообще не считаю его за мужчину, а он надулся и з а ­ сопел. Тогда я сказала, что привыкла к нему, всё равно, как к брату, и д а ­ же не представляю себе, как можно с ним поцеловаться. Он после этого в лётную школу ходил, да его не приняли. Из-за роста. А он говорил, что мест нет, помнишь? Он и сейчас ниже меня. На два сантиметра. И всё такой же худень­ кий, и так же волосы торчком торчат. Работаем мы на одном заводе, и специальность одна — токари. Отец мой работал в нашем же механическом цехе, оттуда и на фронт ушёл. Отца все помнят, и в первый день, как я пришла после ремеслен­ ного, собрались в конторке у Кузьмы Петровича — это мастер наш, и да- Еай меня расспрашивать, как живу и про всё. И так хорошо спрашивали... душевно! А потом Кузьма Петрович повёл меня к себе домой. Я сначала боялась его, вид у него строгий: сам высоченный, брови лохматые, и, чуть что, сейчас басищем своим: «Я же сказал . Ясно?» Или: «Показано, рас­ сказано — делайте. Ясно?» Д а и разговоров наслушалась, что учеников у него ползавода, и что он то-то придумал, и то-то, й то-то. И вообще лучше всех знает токарное дело. И в газетах о нём'пишут. Пришли мы, и тётя Д аш а , жена Кузьмы Петровича, кругленькая т а ­ кая старушка, пирожков напекла, а Кузьма Петрович, когда она ещё ' стряпала, протянул мне деньги: «не в службу, а в дружбу, ■— сбегай, при­