Сибирские огни, 1953, № 2
I — Мячей допроситься не можем, — с насмешкой сказал высокий па рень с кудрявым рыжеватым чубом и светлыми сердитыми глазами. Сначала он лежал на спине, растянувшись во весь рост, потом повернул ся на бок и продолжал:— Городки смастерили, турник. Брусья и то соору дили. Ну, а с мячами... попробуй-ка их сделать. — Так-так! — ухватился Борис. — Насчёт этих дел я райкомовцев расшевелю. Ты, Пётр, дашь потом список желающих учиться и заявку на спортинвентарь. Ну, а как вы работаете? Он спросил это и сразу же уловил, как ослаб к нему интерес. Рыжий снова лёг на спину, прикрыв глаза ладонью, девушки неторопливо з а шептались о чём-то. «Не выслушал до конца, — подосадовал на себя Борис, — они не всё высказали». Он хотел было снова перевести разговор на «неважнецкие дела», но Пётр, пожав плечами, уже начал отвечать: — Работаем. Верно, подвигов у нас нет... Вот, разве, про Дуняшку Гребневу писали в областной газете... Это телятница наша. Д а ещё куз нец, комсомолец. Здоровый дядя! — в голосе секретаря просквозило вос хищение. — Этот даёт! Уже с декаду, как весь инвентарь к уборочной готов. Безотказный парень. ...Два дня знакомился Борис с делами комсомольской организации и помогал Петру Маракулину готовить отчётный доклад. Вставал он не по-городскому рано, когда солнце едва успевало оторваться от гори зонта и трава пахла прохладой. Мать Семёна Архиповича, парторга колхоза, ещё разбитная и хло потливая старушка, в платке, всегда сбитом на сторону так, что открыва лось одно ухо, отвела Борису для ночлега маленький чуланчик в сенях, с квадратным окошечком величиной в ладонь. Борис согласился с удо вольствием: в избе, действительно, было тесно и без него. В единственной комнатушке жил сам парторг со старшим сы ном и снохой, а на кухне спали бабушка и двое внучат Семёна Архи повича. Борис почему-то сразу понравился старушке. Когда по утрам он и Семён Архипович, с ещё припухшими от сна глазами, с покрасневшими от умывания лицами, садились завтракать, бабушка, семеня по комнате, подавала на стол крынку с молоком, яйца в глубокой тарелке, расплы вающееся домашнее масло и приговаривала: — Какой ты паренёк-то хороший — статный, приветливый. Не ж е нат, поди ещё? ■—■Нет, бабушка, не удосужился, — смущённо пытался отшутиться Борис, не привыкший к таким беззастенчивым похвалам. — Ну, девку ты хорошую найдёшь, по себе, — предсказывала ста рушка. Парторг, тщательно вытряхивая в рот содержимое яйца, косился острым взглядом на Бориса и, прожёвывая хлеб, говорил: — Ты что, мать, нахваливаешь гостя, как красну девицу. И слова-то твои всё не для мужчины. На третий день жизни в селе Борис, уже составивший себе твёрдое мнение о комсомольцах колхоза, начал с Семёном Архиповичем деловой разговор: — А ведь всё-таки у вас сильная комсомольская организация. — Ничего, — как ни в чём не бывало согласился парторг, вытирая усы кончиком висящего на столе полотенца. — Нет, не то, что — «ничего», а действительно хорошая. Вот по судите...
Made with FlippingBook
RkJQdWJsaXNoZXIy MTY3OTQ2