Сибирские огни, 1953, № 1

Бажов нашёл очень хорошее и меткое слово для определения богатого- внутреннего содержания человека — «живинка». Она, эта живинка, и составляет душу человека, всё то ценное в наших людях, что отличает их от других людей. О таких, как Забаров, надо говорить: «Этот чело­ век с живинкой!». Так называет Бажов своих уральских умельцев. Но это вовсе не значит, что одни люди рождаются с живинкой, а другие — без неё. Нет, эта живинка в человеке воспитывается так же, как и все другие ценные качества. — Он задумался. Узковатые глаза его смотрели куда-то далеко. — Огромной заслугой нашей партии, — медленно про­ должал он, —- между прочим, является как раз то, что она сделала со­ ветских людей... по крайней мере, большинство из них, — людьми с жи ­ винкой... ну... с богатым духовным содержанием. Людьми мыслящи­ ми, умеющими жить по-новому, строить прекрасную жизнь, что, соб­ ственно, и возбуждает такой большой интерес иностранцев к нам... Аким слушал парторга, как всегда, немножко с удивлением. Удив­ ляли его не только и не столько сами слова Шахаева, ясные, очень про­ стые и глубокие в своей простоте, но и то, что этот седой, но, в сущно­ сти, ещё очень молодой человек обладал такими большими и разносто­ ронними знаниями, много читал и успел о многом подумать. В зале погас свет. Начался киносеанс. Шахаев почувствовал, как на его руку плотно легла горячая рука.. Это была рука Акима. «Так что же со мной случилось? — снова задавал себе Марченко- вопрос, который он повторял несколько раз ещё в дороге. — Неужели что-то случилось и нельзя поправить?». — Липовой! Дремавший на диване ординарец вздрогнул, подошёл к своему на­ чальнику. — Слушаюсь, товарищ лейтенант! Марченко посмотрел на него и, как-то странно улыбнувшись, неожи­ данно спросил: — Ты меня любишь? Озадаченный столь удивительным вопросом, верный Липовой неко­ торое время молчал, пытаясь, видимо, сообразить, для чего спрашивают его об этом и не выйдет ли из этого чего-нибудь худого. Может, лейте­ нант шутит, а может, и серьёзно желает проверить его, Липового, от­ ношение. — Так точно, товарищ лейтенант, люблю! — поразмыслив, вымол­ вил ординарец и пояснил: — Потому как мой начальник и... вообще... «А ведь наверное врёт, мошенник. Не любит. И никто не любит — ни Забаров, ни Дёмин, ни Шахаев — никто!.. И она... А ей-то, девчонке, чего ещё от меня нужно? —•лейтенант легонько провёл рукой по своему лицу, точно ж елая вновь убедиться в его неотразимой красоте. — Что она нашла в том... долговязом чудаке?.. В самом деле, почему они меня все не любят? Чем я хуже других?.. Что же случилось со мной?.. И куда я иду?..». Марченко начинал размышлять. Но и сейчас, как и раньше, бескры­ лая мысль не смогла поднять его над сжигающей душу обидой на лю­ дей, которые упрекали его в чём-то. Его тяжело давило тёмное раздра­ жение, сердце сжималось от горькой обиды, требовало ласки, доброго слова. — Стало быть, любишь? — вновь обратился он к ординарцу.