Сибирские огни, 1953, № 1

■— Это же Фетисов повёл свою роту! — крикнул кто-то из сержан­ т о в .— Ну и ну!.. Вот — чёртушка!.. — Даёш ь Романия М арэ!1— неслось отовсюду. Стрелковые батальоны быстро форсировали реку. На другом её бе­ регу солдаты разувались, выливали из сапог и ботинок воду; взбудора­ женные, повеселевшие и охмелевшие от радости стремительного движе­ ния, они строились в колонны и с песней шли вперёд, пропадая в тучах пыли. Вьюги да бураны, Степи да курганы, — неслись звуки, рождённые ещё в огневые дни Сталинграда. Грохот канонадный, Дым пороховой... — рвалась песня к жёлтому небу... Мы идём к победам, Страх для нас неведом. Река ревела, билась меж сотен солдатских ног, заливала лица бой­ цов сердитыми брызгами, многих сваливала, готовая унести куда-то. Но таких быстро подхватывали под руки их товарищи, и волны реки в бес­ сильной ярости отступали. В музыку водоворотов вплетались, как гимн мужеству, слова неумолкавшей песни: Страх для нас неведом!.. Какой-то маленький солдатик попал в колдобину, нырнул с головой, потом вновь появился на поверхности, фыркая и отдуваясь. Пилотку его уносило вниз по течению. Он попробовал было её догнать, но скоро убе­ дился, что это ему не удастся. А солдаты кричали со всех сторон: — Держи, держи её, Федченко!.. Но маленький солдатик, ученик Фетисова, без сожаления махнул рукой: —- Хай плыве. Мабуть, в Чёрном море жинка моя, Глаша, поймае...— он говорил это без улыбки. Худенькое конопатое лицо солдата было серьёзно-сосредоточенным. «Глаша!». Это слово больно резануло сердце старого сибиряка. Кузьмич так сж ал зубы, что несколько рыжих, прокуренных волосинок, откушенных им, упало в воду. Ездовой размахнулся, с силой огрел лошадей, наискосок, сразу обеих, длинным, сплетённым в форме змеи, кнутом. Одноухая дрог­ нула всем своим холеным крупом, испуганно фыркнула: из ноздрей её, как из выхлопной трубы машины, рванулся горячий дым, — и махнула в воду, увлекая за собой и вторую кобылицу. Повозка подпрыгивала на подводных камнях, её заносило течением. Но сильные, разгорячённые лошади влекли бричку за собой. Рассвирепевший Кузьмич, привстав, не переставая сек их. Сидевшие на повозке Пинчук, Камушкин и Пилюгин, не понимая причины этой внезапной ярости безобиднейшего старика, с изумлением следили за ним. На светлых спинах лошадей вспыхивали молнии беспорядочных и злых ударов кнута. — Ты сказывся, чи що? — не выдержал Пинчук, когда лошади уже вынесли повозку на противоположный песчаный и отлогий берег. — Ось я возьму кнут да тебя потягаю им, старого биса! — пригрозил он тяжело дышавшему Кузьмичу.