Сибирские огни, 1953, № 1

— Трофим, у тебя там что-нибудь осталось?.. Кишки к рёбрам при­ мёрзли, честное благородное... Замерзаю! Дождь хлещет — спасу нет!.. — Кажись, кто-то выпил... Так и есть — фляга пуста... Кто же это? Шум медленно плыл над селом, пугая его жителей, притаившихся в нетерпеливом и робком ожидании. Кузьмич свернул в узкий переулок, доехал до его конца и остановил­ ся у немудрящей хатёнки, на стене которой чья-то заботливая рука напи­ сала «РР», что означало разведрота. То, что хата стояла на отшибе, впол­ не удовлетворяло Кузьмича. — Тут-то оно поспокойней: бомбить поменьше будут, язви их ко­ рень! — рассудил он, подойдя к хижине и решительно барабаня крепким кулаком по ветхим воротам. За время своего заграничного путешествия Пинчук и Кузьмич успели уразуметь некую премудрость из жизни хозяйственной братии. — Знать своё место треба, — часто говаривал Пётр Тарасович сам се­ бе. Это означало, что никогда ему, старшине, не следует совать свой нос в хорошую хату. Во-первых, потому, что хорошие хаты почти всегда нахо­ дятся в центре села и, значит, их перво-наперво бомбят немецкие бомбар­ дировщики; во-вторых, — и это, пожалуй, было самое важное, — в хоро­ ших хатах богатеи живут, народ несговорчивый насчёт, скажем, фуража для лошадей и всего прочего. Пинчук и Кузьмич просто не хотели иметь с ними дело ещё и по «классовым соображениям», как пояснял Пётр Т ара ­ сович. С бедными же у них как-то всегда всё получалось по-хорошему: они до сих пор не могли забыть своей большой дружбы с Александру Боку- леем из Гарманешти и старым солдатом конюхом Ионом с боярской усадьбы Штенбергов. -— Як там твоя труба, Кузьмич, стоит, чи ни? — частенько спрашивал ездового Пинчук. — А что ей сделается? Уж коли я сложу, так не развалится, — не без хвастливости отвечал сибиряк. — Целую вечность будет стоять, язви её!.. Всё развалится впрах, а моя труба будет стоять. Вот проверь! ...На стук в ворота хозяин вышел нескоро. Он отворил их только тог­ да, когда к стуку Кузьмич присоединил свой голос из крепко присоленных слов. — Енапот!.. Здравствуй, товарищ ,'— заулыбался старикашка — ру­ мынский мадьяр. — Здравствуй, здравствуй! А что испугался-то, съем, что ли, тебя? — Думал , румынские офицеры... — Что, безобразничают? Старик-мадьяр горестно кивнул головой. — Не будет этого вскорости. Ещё друзьями-братьями станете, как, скажем, в нашей стране. Тыщи разных народностей живут вместе и все товарищи друг дружке... Кузьмич говорил с хозяином по-русски, не растрачивая попусту тот немногий запас венгерских слов, которые они на всякий случай успели р а ­ зучить с Пинчуком по дороге: сибиряк знал, что почти все венгерские муж­ чины его лет и старше побывали в русском плену после первой мировой войны и вполне сносно изъясняются по-нашему. — В России был? — спросил для верности Кузьмич старика, помо­ гавшего ему распрягать лошадей. ■— Был, — ответил тот. — Россия хороший... — Хороший-хороший, а небось сына против русских воевать по­ слал? — допытывался Кузьмич, довольный тем, что Пинчук, захватив спирт и тёплую одежду, выехал к разведчикам на Мурешул, и ему, Кузь­ мичу, теперь никто не мешал беседовать с иностранцем. — Сына... под Воронежем... убили... — признался мадьяр, и ездовой