Сибирские огни, 1953, № 1

что Лачуга со временем будет хорошим коммунистом. А это значит, что после войны в какое-то украинское селение придёт новый руководитель, может быть, председатель колхоза, подобно Пинчуку, или бригадир, в крайнем случае. Хорошо! Шахаев тихо напевал какую-то свою, бурятскую песенку. Изви­ ваясь, она то поднималась вверх, путаясь в вершинах яблонь, то срыва­ лась вниз и стелилась по земле, покрытой густой желтеющей травою. — Хорошо! — кончив петь, громко проговорил он и рассмеялся. Потом резко оборвал смех, помрачнел: — А что же с Ваниным? Почему я до сих пор не могу узнать, что с ним? Не заходя в дом, Шахаев направился к начальнику политотдела, надеясь с его помощью навести справки о Сеньке. А он поправлялся. В этот день ему впервые разрешили немножко погулять на улице. Щуря на солнце беспечальные, чуть-чуть посерьёз­ невшие светлые глаза, худой и слабый, переполненный радостным ж е ­ ланием жить до скончания мира, он выбрался за городок, в котором стоял армейский госпиталь, и по узкой дороге направился к лесу, к то­ му самому, где он был ранен. Дойти туда ему не удалось. Встретился какой-то капитан, спросил Сеньку, кто он и откуда. Ванин объяснил и, незаметно для себя, рассказал всю историю своего ранения. Глаза капи­ тана загорелись, он схватил разведчика за плечи и потащил в сторону, твердя: — Голубчик! Вот здорово, чёрт возьми! А мы давно тебя, брат, ищем! Капитан оказался, как уже догадывался Ванин, корреспондентом армейской газеты «За Родину». В редакции и в самом деле слышали о подвиге разведчиков, да не смогли найти Сеньку. Офицер привёл его в большой дом, где трудилось ещё несколько журналистов. Сенька рассказал обо всём заново. Капитан записал его рассказ в свой блокнот и поблагодарил разведчика. Вначале Ванин чувствовал себя в незнакомой редакции несколько стеснённо. Но уже через пятнад- цать-двадцать минут он весело и беспечно болтал с журналистами, по­ догреваемый их острыми шутками и каламбурами. Труженики пера ему явно понравились: они Чем-то, должно быть своей весёлостью, напом­ нили ему разведчиков. Среди них будто и не было старших и младших. Все — равные, одинаково остроумные и легко возбуждающиеся. Уходил Сенька от своих новых знакомых неохотно. Давно он уже так не дурачился, как в этот день. По дороге в госпиталь вспомнились ему разведчики, сердце больно заныло. «Через неделю убегу», — решил он твёрдо. И, несколько успокоенный принятым решением, вошёл в свою па­ лату. З а окном сгущались тени. Сентябрь дышал в открытую форточку прохладой, манил куда-то, в горы наверное, в царство ветров, туч и орлов, —- туда, где скрылись, как в океане, друзья-товарищи, боевые его побратимы. Эх, путь-дороженька! Далеко увела ты русского солдата... Сенька разделся, лёг на койку и, убаюканный ожиданием чего-то светлого в будущем и усталым колебанием царившей в палате дремот­ ной тишины, быстро заснул крепким сном выздоравливающего человека, наливающегося новыми и всесильными соками жизни. ^7. «Сибирские сгни» № 1.