Сибирские огни, 1952, № 6

не решался спросить старшину, зачем он ему понадобился. Наконец, не выдержал и легонько ткнул по карману Фетисова носком своего кирзово­ го сапога: — Это... для чего, товарищ старшина? — А что, помешал он тебе? — смутился Владимир и скорёхонько за ­ хлопотал у прицела модернизированного им ПТР. Нет, просто так. Интерес разобрал. Зачем, мол, этот флажок старшине спонадобился. Первое Мая прошло, а до Октябрьской далеко­ вато... — У нас и ныне праздник. Разве не знаешь, какой день? Вот сейчас... Близкий и оглушительно резкий выстрел орудия Печкина оборвал речь Владимира. «Началось!..» — с ликующей дрожью в голосе прошептал Фетисов, чувствуя, как колючий, лихорадящий ток побежал по его жилам. Разом с орудиями Гунько заговорили другие батареи, подали свой го­ лос тяжёлые пушки. Но артподготовка была необычно короткой и совсем, пожалуй, не страшной для неприятеля, — она вовсе не походила на те, которые предшествуют крупным наступательным операциям. Едва открыли огонь батареи, в воздух врезались и певуче огласили окрестность красные ракеты. Тут же мимо Фетисова и Федченко, справа и слева, а то и перепрыгивая через них, на гору, к хмуро насупившимся и молчавшим дотам побежали пехотинцы из роты Фетисова, наступав­ шей на самом левом фланге полка. Старшину так и подмывало вскочить на ноги и присоединиться к атакующим. Но вспомнив, что он находится здесь по другой причине, — ещё плотнее прильнул к бронебойке. Бегущие пехотинцы, кричавшие что-то и непрерывно стрелявшие на ходу, сквозь оптику прицела казались ему сказочными великанами. От вражеских укреплений их отделяло совсем малое расстояние. Вот бы ещё одна, две перебежки и... Прямо в прицелившийся глаз Владимира из одного дота ударил ярко вспыхнувший блеск первой короткой пулемётной очереди. В чёрном зеве амбразуры змеиным жалом замигало что-то красное и зловещее. Подняв­ шиеся было для очередной и, может быть, последней перебежки совет­ ские стрелки дрогнули, словно в недоумении потоптались немного на ме­ сте, потом опять побежали вперёд, но уже не так дружно, как вначале. Сперва ткнулся в землю, не достигнув цели, один, за ним — другой, тре­ тий, — и вот уже всё пространство, отделявшее Фетисова от противника, вдруг стало до жути пустынным. Над ним медленно рассеивалась дымо­ вая завеса, поставленная нашими артиллеристами и сапёрами. Орудия Гунько первыми открыли огонь по этому доту. Фетисов хоро­ шо видел, как от его покатых боков серо-голубыми, ослепляющими брыз­ гами разлетались бетонные осколки. Но это не приносило доту особого вреда, пулемёт попрежнему хлестал по залёгшим цепям советских пехо­ тинцев. Артиллеристы пытались и никак не могли угодить в амбразуру, жарко плюющуюся смертельными плевками пулемётных очередей. Фетисов весь горел, готовясь произвести выстрел из своего ружья. Первый раз он не смог преодолеть великого волнения и промахнулся. Второй выстрел — неприятельский пулемёт, моргнув, смолк. Но пехотин­ цы не поднимались: нелегко солдатам расстаться со спасительной в этих случаях землицей. Им ещё не верилось, что пулемёт немцев замолчал навсегда. Фетисов, обливаясь потом, дрожа от внутреннего возбуждения, в бессилии кусал губы, кричал что-то залёгшим солдатам, но в общей сумятице боя его никто не слышал. И тогда-то в его голову пришла эта мысль... — З а мной, Федченко! Не отставай только!.. — хрипло крикнул он