Сибирские огни, 1952, № 6

плите двери. Так длилось до самого утра. Перестрелка не прекращалась. Сенька и Каримов, очевидно, находились на прежнем месте. Утром, когда первый косой луч солнца отточенным, сияющим и хо­ лодным лезвием блеснул в амбразуре, а немного окрепший Шахаев наме­ чал план дальнейших действий, — за дверью разорвалась граната и вслед за этим послышалось страшное многоэтажное ругательство. Затем дверь распахнулась, и в неё вместе с клубами удушливого дыма ворвался весь залитый кровью и оборванный Сенька Ванин. — Где у вас патроны?.. Патрон давайте! Дот окружают! Не выходи­ те!.. Не выходите отсюда, товарищ старший сержант! Отстреливайтесь из амбразуры, а то все погибнем! — хватая у Никиты и Акима заряженные диски автомата, — кричал он. Потом вновь выскочил, захлопнул за собою дверь. Шахаев попытался приподняться, но не смог. К тому же он и сам по­ нял, что выходить из дота теперь уже не было никакого смысла: расстре­ ляв все патроны, Ванин и Каримов вынуждены были также укрыться во вражеском доте.. Шахаев удовлетворён был хотя бы уже тем, что дот этот выведен из строя и немцы не могут им воспользоваться, когда наши начнут штурм. Немцы боялись приблизиться, но они плотно окружили разведчи­ ков, пристреляв выход из дота. Теперь советским солдатам можно было только взорвать дот, сделав его своей братской могилой. Но с этим Ша­ хаев не спешил... Так начался беспримерный поединок крошечного числа советских бойцов с гитлеровцами, поединок, о котором потом долго говорили и пи­ сали и который вошёл в историю дивизии под именем «обороны Шахае- ва». Более двух суток длилась эта оборона. Первый день немцы пытались ворваться в дот и захватить разведчиков живьём, но скоро вынуждены были отказаться от этой попытки: шахаевцы косили их автоматными оче­ редями и, на мгновение открыв дверь, забрасывали гранатами. Один не­ мец и сейчас лежал возле двери вниз лицом; в дверную щель разведчики видели, как большая фиолетовая муха деловито прохаживалась по его спине, пропитанной потемневшей кровью. От трупа начал исходить тяжё­ лый запах, проникавший внутрь дота, делая положение разведчиков и сапёров невыносимым. Неожиданно для всех Никита первый выскочил оттащить труп по­ дальше от дота, но не успел этого сделать: пуля впилась ему в ногу, и он еле влез обратно. До этой минуты Никита как-то не выказывал призна­ ков уныния, изредка пытался даже шутить, подтрунивать над другими, а сейчас, поняв, что выйти из дота уже невозможно, что кругом засели нем­ цы с пулемётами, — он вдруг загрустил, пал духом, рана показалась ему смертельной. Никита застонал. Шахаев, приказав перевязать ему ногу, первое время молчал, потом стон солдата стал раздражать и его. Забыв о боли, парторг сполз с койки, наклонился над Пилюгиным. — Зачем стонешь, Никита? — спросил он спокойно и строго и так, чтобы слышали все. — Ну, зачем? Ты же хорошо знаешь, в каком мы по­ ложении. Твои товарищи ранены тяжелее тебя. Сенька, например... Одна­ ко он, видишь, молчит... Что с того, что ты разжалобишь нас? Немцы только обрадуются, если мы раскиснем. Вот перевязали тебя и больше ничем помочь не можем. Терпеть надо. Ты солдат... — помолчав, закон­ чил тихо и сурово: — Советский солдат! Но Никита будто и не слышал Шахаева. Вытягивая шею, стонал: — Воды... Сенька поморщился и ничего не сказал. Аким глядел на Никиту своими кроткими голубыми, близорукими глазами и тоже молчал. Шахаев отвязал от ремня свою флягу, сунул её горлышко в рот Ни­