Сибирские огни, 1952, № 6

сопровождаемые тяжкими, глухими взрывами. Город бомбили немцы. Время от времени на землю катился неровный тоскующий стон ночных бомбардировщиков. Одинокий прожектор, установленный где-то возле ре­ ки, энергически шарил по небу, ощупывал его красным языком, стараясь отыскать коварную стальную птицу. Иногда это ему удавалось. В его мощных лучах растерявшейся гигантской бабочкой плыл ослеплённый са­ молёт. Раздавалось несколько частых зенитных хлопков, вокруг бомбарди­ ровщика возникали белые барашки разрывов, не принося, однако, само­ лёту никаких повреждений. Самолёт не спеша поворачивал на юго-запад, и прожектор «вёл» его до тех пор, пока огненное жало не упиралось в вершины Карпат, причудливо выхваченные вдруг его лучами. Двумя часами позже Фетисов вновь встретил разведчиков в распо­ ложении своей роты. Они возвращались с поиска и вели с собой пленного немецкого унтер-офицера. Произошёл редкий, но возможный на войне случай: наши разведчики за своим боевым охранением столкнулись лицом к лицу с немецкими разведчиками, которые, очевидно, тоже шли за «язы­ ком». В короткой схватке забаровцы троих убили, а одного, — командира группы, —•захватили в плен и вот теперь вели его в штаб дивизии. Г л а в а п я т а я 1 Вечером Шахаев и Аким вернулись из политотдела дивизии. Аким — сразу к Р1аташе. Неуклюжими руками обнял её, приподнял несколько раз. — Наташа! — Что с тобой? — с радостным предчувствием спросила она. — Мед­ ведь ты мой... скажи, что случилось?.. А в его руке уже трепетала маленькая коричневая книжечка. — Вот!.. — задыхаясь, воскликнул он, показывая Наташе кандидат­ скую карточку. — Вот!.. — Поздравляю тебя, мой дорогой! — она крепко обняла его тон­ кую шею. — Наташа... любимая моя, славная!.. Родная!.. Она молча глядела в его худое лицо, бесконечно счастливая. Каждый вечер похаживала к разведчикам Мотя. Для отвода глаз приставала к Кузьмичу. Вот и сейчас она подошла к нему. Старик глянул и неожиданно — р-раз по Мотиным ногам арапником. Она не осерчала, только взвизгнула. — Не любишь, значит, Кузьмич, меня, — притворно вздохнула она, а глазами искала того, в белом колпаке... Лачуга млел от жарищи, исходившей от котла, но больше от скорой встречи с милушкой, которая вот сейчас побранится немного с Кузьмичом, потом — Михаил это хорошо знал — подойдёт к нему. В нетерпеливом ожидании он забыл про всё на свете: бухнул несоизмеримо большую горсть соли в суп и не подозревал даже, какое тяжкое возмездие получит от Пинчука. Мотя подкралась робкой и тихой цесаркой, заворковала ласково: — Здравствуйте вам... Он обрадованно раскрыл щербатый рот, смущённо сопел. — Может, помочь? — Не надо, я сам...