Сибирские огни, 1952, № 6

—■Время будет. Я сейчас же пойду к начальнику и с ним — к гене­ ралу. Дай мне эту бумажку. Часа через два Забаров вернулся из штаба дивизии. Он сообщил Ша- хаеву, что их план одобрен, а на подготовку дано пять дней. На шестой — отправляться. — Целых пять дней! — гудел Фёдор, довольно потирая свои тяжё­ лые, горячие руки. — Да мы так подготовимся, что фашистов вместе с дотом принесём!.. Но весёлость Забарова была минутной. Лицо его вновь приняло суро­ вое своё выражение, брови нахмурились. — Трудно будет, — выдохнул он шумно. И умолк. Почти целую неделю, предшествовавшую поиску, забаровцы прово­ дили на переднем крае, ведя наблюдение с различных пунктов. Михаил Лачуга, Пинчук и Кузьмич носили им туда пищу в термосах, с трудом вы­ прошенных Петром Тарасовичем у скуповатого и до смешного бережливо­ го Докторовича — начальника АХЧ. Пинчук чуть ли не под присягой дал ему слово, что все термосы вернёт в целости и сохранности. Докторович термосы отпустил, однако в качестве надзирателя послал к разведчикам свою верную суровую помощницу — толстущую Мотю. Она ежедневно и неутомимо конвоировала ребят до самого переднего края и обратно, с пристрастием исполняя предписания своего начальства. В последний день Пинчук попробовал уговорить Мотю остаться. Он взывал к её совести, Матрёной Ивановной величал, — ничего не помогло. — Проклятая девка! — всердцах проворчал старшина. — Возьми та­ кую в жинки — душу вымотает. — А я за такого носатого ещё и не пошла бы! — ответила острая на язык Мотя. — Мне больше Лачуга нравится. Он — щербатый, да это и лучше: кусаться не будет... — Нужна ты мне со своей любовью, — пробормотал смущённый Л а ­ чуга, пристраивая за спиной термос. — Без тебя хватит... — Так уж и хватит. Шурка-то, повариха, небось отставила тебя. По­ малкивал бы лучше. — Ну, молчу. Только отстань. , — А вот не отстану. Может, приглянулся ты мне, чудик такой! — Мотя зажмурила глаза, подбоченилась и выгнула опалённую солнцем бровь. — Перестань крутиться-то, вертихвостка, язви те корень! — неожи­ данно зашумел на неё Кузьмич. — Ни стыда, ни совести! Угомонить Мотю было не так-то просто. — Что, аль завидки взяли, старый? Ишь, усы-то накрутил! — Тьфу ты, сатана!..— ездовой натужно покраснел, отвернулся, плю­ ну л :— Типун тебе на язык! Кобыла гладкая!.. Мотя подкралась к Кузьмичу сзади, обхватила его худую, тонкую шею пухлой, горячей рукой, заглянула через плечо в его лицо и с шут­ ливой неясностью провела пальцем по усам. Старик с трудом вырвался и, забыв о своих годах, с молодецкой прытыо утёк. Вслед ему катился озорной девичий смех. Позже Кузьмич говорил разведчикам, что такого позорища он ещё никогда не испытывал и что при случае непременно высечет кнутом эту толстущую Мотю, а подвернётся Докторович — и его, чтоб не присылал такую. Солдаты смеялись, с той поры частенько попрекая Кузьмича Мо- тей, уверяя, что она влюблена в него, и спрашивали, как поживают его усы.