Сибирские огни, 1952, № 6

при виде его хмурили брови, отмахи­ вались: — Видишь, заняты1 Видишь, не до тебя! — Я не могу больше ждать, — сердил­ ся Олах. «Не можешь, так не жди», — читалось на лицах у каждого. «Обходились раньше и без бумажек». — Дела хватает и без тебя, Олах, — говорили ему. Но это Олаха устраивало очень мало. «Материальная отчётность зиждется на документе, как здание на каменном фундаменте, — вспоминались ему слова Серафима Никифоровича. — Без доку­ мента нет отчётности». — Мы должны привыкнуть к поряд­ ку,— настаивал Олах. Как-то раз поутру Олах вышел из дома и зашагал к молочной ферме. На траве серебрилась роса. Нежно курлыка­ ли пролетающие над степью журавли. Олах подошёл к деревянной изгороди, огибающей истоптанный телятами и за­ литый навозной жижей баз. Из распахну­ тых ворот коровника, подгоняемые пасту­ шонком Стёпкой Тахтараковым, с важ­ ной развалкой выходили породистые ко­ ровы. Олах посторонился и пропустил стадо. Когда он вошёл, весь утренний удой уже стоял в дежурке, где обычно замеряли и принимали молоко от доя­ рок. Но самой приёмщицы, солдатки На­ ны Шоевой, в помещении не было. Возле молочных бидонов стояла корзина с грязной, немытой картошкой и такой же грязный валялся мешок. — Это беспорядок!— возмутился Олах. За дверью послышался недовольный, резкий голос, и в дежурку вошла сама Нана Шоева, суматошливая костлявая бабёнка лет тридцати. Увидела Олаха, не поздоровалась, мрачно насупилась. — Сколько надоили утром?— Олах по­ казал на молочные бидоны. Шоева швырнула на стол цедильную сетку и сердито пнула ногой грязный ме­ шок. Сдерживаясь, Олах спокойно повто­ рил свой вопрос. — А не замеряно ещё!— запальчиво отозвалась Шоева, засучивая рукава за­ ношенного серого халата.— Сколько на­ доили, столько и есть! Это был не ответ, и Олах сказал, что нравится или не нравится, а удой нуж­ но немедленно замерить по каждой ко­ рове в отдельности. И непременно в при­ сутствии каждой доярки. При ней же про­ изводится и запись ежедневной ведомо­ сти удоев. Здесь же это важное условие не соблюдается. Олах подошёл к столу, над которым висел список дойных и фуражных коров, и, чувствуя, что начинает сердиться, спросил. — Где записан вечерний удой? — Что вечерний?— явно из противо­ речия переспросила приёмщица.— На эк­ замене, что ли... допытываешься? Это уже было сверх всякой меры. Шо­ ева определённо затевала ссору. — Я спрашиваю: сколько надоили вче­ ра?— бледнея, повторил Олах. Злорадно улыбаясь, Шоева всплесну­ ла руками: — Один да один — два! Один да один — двое! Тебе нужна сказка про бе­ лого бычка? Говорю: не замеряно! Оглох,, ты, что ли?.. Шоева схватила грязный мешок и швырнула его к порогу. Зацепила ногой корзину — картошка рассыпалась по по­ лу. Пролила ведро с тёплой водой. — Я и приёмщица! Я и бригадирша! Я и доярка!—бушевала она, швыряя всё, что попадалось под руку.— У меня на руках коровы! У меня на руках корма! Я же и за молоко в ответе? И все на ме­ ня! И все на меня! Вот ещё! Ставьте дру­ гую, хватит с меня1 «Бойся мужчины, что говорит улы­ баясь, бойся женщины, что говорит со слезами,— подумал Олах, сконфуженно посматривая на приёмщицу.— Что это с ней такое, в толк не возьму?»— Полез было в карман за трубкой, но во-время спохватился, вспомнив: здесь нельзя ку­ рить. — Ставьте другую! Ставьте другую!— плакала Шоева. Олах достал трубку, вышел на волю и долго бродил возле истоптанного, грязно­ го база, жадно затягиваясь пахучим, крепким табаком. В улусе распевали пе­ тухи. Блеяли на дворах молодые ягнята. Роса подсыхала. Когда Олах вернулся в дежурку, Шоева уже закончила приёмку молока и вытирала тряпкой вымытый мо­ локомер. Шумно переговариваясь, вхо­ дили и выходили доярки. По их отры­ вистым репликам Олах догадался, что весь вечерний удой прокис. — Надо было во-время принимать, — недовольно говорила доярка Марья Чук- пекова, споласкивая кипятком дойник. — Надо было во-время сдавать молоко воз­ чику. — Мне не разорваться одной, — жало­ валась Шоева, «Так вот она, причина слёз!» — поду­ мал Олах. С этого дня Олах стал частым гостем на ферме. И рано утром, и перед вечер­ ним доением его можно было увидеть в дежурке, загромождённой дойниками, мо­ лочными бидонами. Он следил за приём­ кой молока, учил Шоеву составлять ве­ домости, помогая ей поставить учёт пра­ вильно. Запущенность и примитивность этого дела поразили Олаха. Хотя дойка и была только двукратная, всё же и при ней нужно было два раза в сутки заме­ рять и принимать молоко почти от двух­ сот коров. Четыреста замеров и четыре­ ста записей — работа большая и для опытного, специально обученного челове­