Сибирские огни, 1952, № 6

Что ж! Пока другого человека подыски­ вают, думала, и я присмотрю за конями. Д а так и осталась в степи. Почти каждый день в степь приезжали комсомольцы. Привозили свежие газеты, свежие новости, показывали газетные статьи о молодых последовательницах Сарыгас. Олах тоже в каждом письме писал с фронта: «Смотри, не подведи!» Ещё бы! Ведь он оставил на руках Сары­ гас самый лучший колхозный табун! А комсомольцы тогда выполняли очень важное обязательство об усиленной по­ ставке для армии степных коней. Тяжело сперва было, что говорить,— продолжала Сарыгас.— Табун ходит го­ лодный. Кони не слушаются. Повёртываю вправо, а они убегают влево. Осаживаю назад, а они вперёд лезут. Пригонишь на водопой — и сама не обрадуешься. Бьёшься, бьёшься! Кричишь, кричишь! Не уходят от воды в жару кобылицы. Или, случалось, нехорошей травой объе­ дятся ... На любую работу, думала, пойду. Только бы не с табуном. Только бы не с конями в степи. Ну их! Не любила я коней, боялась. Пастбищ хороших не знала. Стойбище и то не умела, как следует, выбрать на ночь. Либо ветреная сторона, либо старый скотомогильник ря­ дом. И за что ни возьмись — ничего не было под руками. Ни упряжи, ни ле­ карств, ни корма на случай бурана. Даже ас-тамах — продукты — присылали из улуса с задержкой. Всё тяжело было: война! — Ну да,— согласился Ираклий Ми­ хайлович.— Тогда это была необходи­ мость. А теперь вас могут заменить муж­ чины, Сарыгас. Вы грамотная. Вам дадут другую работу в улусе. Сарыгас с удивлением обернулась к археологу. — В улусе? Это зачем? — Ближе к дому. Ближе к семье. Сарыгас резким движением поправила дробовик. — Никуда не хочу. Привыкла. И весело прикрикнула на шаливших стригунков: — Э-гэй! Гэй! Олах наводит порядок Узнав, что поеду через улус Сагба- Ула, Сарыгас попросила меня непремен­ но повидать Олаха и поторопить его с присылкой ветеринарной аптечки. Оста­ ваться без медикаментов в самую жар­ кую пору лета было рискованно. — Пусть что есть присылают, — нака­ зывала Сарыгас. Был полдень, самый жаркий час дня, когда мы добрались до этого степного селения. В улусе очень мало зелени, ма­ ло палисадников, уличных лужаек, нигде не видно берёз или рябины под окнами. Повсюду сухой, пересыпающийся корич­ невый и серый песок, волнисто, как в пустыне, уложенный Еетрами. Приземи­ стые, с плоскими двускатными кровля­ ми избы теснятся вперемежку с амбара­ ми и навесами. В улусе было безлюдно и тихо. Я ми­ новал несколько проулков и тесных по­ воротов и по голубоватой, застеклённой вывеске отыскал колхозную контору. Узкая калитка была кезаперта. Я толк­ нул её и перешагнул высокий порожек, устроенный из старой доски. Слева, под «чабых-хазе» — навесом для скота, — сушились на верёвке свежие бараньи шкурки. Справа от крылечка с новыми, ещё не потемневшими перилами стоял молодой человек в расстёгнутой гимна­ стёрке и, надувая пузырём смуглые, вы­ бритые щёки, сдувал с картонной короб­ ки пыль. Над бровью был еле примет­ ный шрам. Левой ногой молодой человек ступал нетвёрдо, и я заметил, что она была заменена хорошо подобранным фаб­ ричным протезом. — Изен ползен, Олах! — поздоровался я. догадавшйсь по протезу, кто стоял передо мной. — Жарища тут у вас, слов­ но доменную печь задули. Олах повернул коробку другой сторо­ ной. — Арбузы будут слаще, — весело от­ ветил он, отчётливо выговаривая каждое слово. — В жару они растут сахаристые. Тринадцать гектаров посеяли бахчевых. Скоро уж пробовать станем. Поставил коробку на перила, достал с полочки гранёный пузырёк с огнисто переливающимся бром-ферромом, протёр его и уложил в ко.робку. Туда же сложил пакетики с присыпкой, бертолетовой со­ лью, баночки с лизолем, бинты, вату. Я догадался, что это и была ветеринарная аптечка, о которой беспокоилась в степи Сарыгас. — Да, да, видите, готовлю, —сказал Олах, выслушав меня. — Сегодня же по­ шлём. Может даже сам отвезу к Улупин- скому увалу. У нас ведь тоже свои дела. Мы ведь тоже не сидим без дела. Он провёл меня в контору и предло­ жил стул. В разговоре, в ловких и рас­ считанных движениях, в аккуратной под­ тянутости Олаха ещё сказывалась хоро­ шая солдатская выправка. Ефрейтор особого батальона связи, Олах Чебодаев прошёл с автоматом и полевым телефоном за плечами длинный боевой путь от Ладоги до Дуная. Из ар­ мии он принёс эту свою привычку отчёт­ ливо, словно диктор, выговаривать каж­ дое слово. Этого требовала от него воен­ ная профессия телефониста. В армию Олах уходил комсомольцем, молодым та­ бунщиком. Из армии вернулся с партий­ ным билетом, вернулся хорошо грамот­ ным, возмужалым солдатом. Счетовод­ ство было для Олаха совершенно новым делом, на которое его поставила партий­ ная организация. Ловкий наездник, вы­ росший среди вольных степных просто­