Сибирские огни, 1952, № 6

тогда жена — её кровать стояла у са­ мого окна. Мне нужно было обязательно разме­ тить места для ямок вдоль всего левого крыла дома, иначе девушки не знали, где их копать. В ожидании, пока я освобо­ жусь, сын бросился в яблоневую аллей­ ку, только что посаженную и уже при­ влёкшую к себе тех ребят, которые были дома. Сынишка, радуясь весне и чудесному преображению площадки, заливисто хо­ хотал и пел одному ему понятные песни. Потом вдруг затих. «Не упал ли он в ямку?» — мелькнула тревожная мысль. Быстро взглянув в том направлении, я увидел сына, а неподалёку от него муж­ чину в пилотке и поношенной гимнастёр­ ке защитного цвета без погон. Незнако­ мец пристально смотрел на ребёнка. Мальчик, очень бойкий и не робкий, на этот раз почему-то испугался незнако­ мого человека. А тот не был уродлив или страшен, — он выглядел просто очень утомлённым или перенёсшим тяжёлую болезнь. Лицо — тёмное, худое, с остры­ ми скулами и обветренными губами, лоб — с волнистыми морщинами, глаза глубоко запали в орбиты, как это бывает от долгих бессонных ночей. На груди у него блестели два ордена Красной Звез­ ды, два ордена Отечественной войны и несколько медалей. Не произнеся, види­ мо, ни слова, мужчина отошёл, направ­ ляясь к лоточнице, а сын вприпрыжку побежал по аллейке и вновь что-то за­ пел. Но через несколько минут я услышал его отчаянный крик и, когда повернулся, увидел, что этот же самый мужчина дер­ жит мальчика на руках, а тот отбивает­ ся и зовёт к себе на помощь. Я, быстро подойдя, очень резко сказал: — Отпустите! Вы пугаете ребёнка. Р азве вы не понимаете этого? Он сначала с недоумением, а потом просительно посмотрел на меня и нехо­ тя, так, что даже пальцы у него задро­ жали, молча опустил на землю моего сы­ на. Сделав это, опять посмотрел на меня каким-то напряжённым, тоскующим взглядом и, виновато улыбнувшись одни­ ми губами, спросил: — Это ваш? И, не дождавшись ответа, сразу по­ шёл, как-то согнувшись. А на земле ле­ жало несколько очень хороших дорогих конфет. Он отошёл далеко, а мне всё ещё слы­ шался его вопрос: — Это ваш? Вероятно, он хотел сказать «прости­ те» или «я не думал, что испугаю ваше­ го ребёнка», но почему-то спросил: — Это ваш? • Будто в таком вопросе заключалось самое главное. И вдруг мне сразу стало понятно: д а он же позавидовал моему счастью! Нет... вернее, не позавидовал, а просто вспомнил какую-то свою личную траге­ дию. Должно быть, у него был такой же малыш и жена, и домашний уют, и он где-нибудь также сажал под окнами до­ ма садик для сына... И всё это погибло. И захотелось ему подержать на руках хотя бы чужого ребёнка, сделать ему что-нибудь приятное, ну вот — угостить его конфетами... Да... неладно получилось! Может быть, мне следовало пригласить его к себе, поговорить с ним, дать подержать на руках малыша, когда тот перестанет его бояться. Может быть, мне следовало просто подойти и не говорить так рез­ ко, что он «пугает ребёнка», а убедить сына, что бояться этого человека не сле­ дует. На душе у меня стало нехорошо. Да­ же наш новый садик показался каким- то... не знаю даже... неуютным что ли. Я взял на руки сына и пошёл, чтобы до­ гнать незнакомца. Но он уже скрылся за углом. Как всё-таки опрометчиво, как нечутко иногда поступаешь!.. Забивая потом ко­ лышки в тех местах, где следовало ко­ пать ямки, я всё думал о человеке, кото­ рого так незаслуженно обидел и не су­ мел потом перед ним извиниться. Эта мысль не покидала меня до самого ве­ чера. И на утро, в понедельник, и ещё не­ сколько дней подряд мне всё вспоминал­ ся мужчина в военной гимнастёрке без погон и его глуховатый тихий голос: «Это ваш?». А спустя недели три я встретил его. Теперь он одет был в штатский костюм, новый и очень хорошего покроя. Его ли­ цо уже не казалось таким худым и тём­ ным, как в первый раз, но в глазах со­ хранялась прежняя грусть или, может быть, безмерная усталость. Встретились мы на главной улице, где почему-то все люди непременно торопятся и почти бе­ гут, будто здесь не полагается ходить спокойным шагом. В такой сутолоке не­ удобно останавливать незнакомого чело­ века и с ним объясняться, но я, вероят­ но, всё же сделал бы это, если бы преж­ де меня какая-то женщина не окликнула его: «Пётр Петрович!» Он остановился и заговорил с женщиной, всё время обе­ регая её от толчков спешащих людей, а я прошёл мимо. И, уже отойдя, подумал, что ведь, пожалуй, мои извинения могли бы выглядеть непонятными и наивными. Мелкий случай, о котором, конечно, этот человек сразу же забыл. А вернее все­ го, что и случая никакого не было, его создала в моём воображении излишняя мнительность. После этого я стал часто встречать Петра Петровича, и большей частью всё на одном и том же пере­ крёстке. Видимо, он поступил на работу где-то не особенно далеко от нашего дома.