Сибирские огни, 1952, № 5

и на загорелой ноге, выше колена, блеснул белый, очень белый шрам. Перед глазами Степана возникло озеро у снеговых гор, узкая тропка, протоптанная между отвесными скалами. Впереди него на низкорослой ■буланой лошадке—девушка с чёрными косами. Временами лошадь, оседая на задние ноги, осыпает мелкие камни, осторожно спускается, почти сползает с кручи, косы девушки цепляются за высокую траву, она, смеясь, перекидывает их на грудь, отклоняется назад, чтобы не съезжать коню на шею. И всё-таки сорвалась она тогда с тропки, повредила ногу. Первый раз в жизни ощутил её тепло, подняв на руки, перевязывая рану. Была она тогда кроткая, покорная, ласковая. Но когда вернулся с фронта, словно кто-то подменил её. Стала спорить, настаивать на своём. Пропадала в разных кружках, ездила по заданиям в область. А тут ещё, не посоветовавшись с ним, решила поступить на курсы марало­ водов! А он не хотел этого. Не хотел — и всё! И всё же отъезд из совхоза был самым диким поступком в его жизни. Можно было продолжать учиться в пушном институте заочно. Кончил бы его не через три года, как сейчас, а через пять, даже через шесть лет. Сколько раз вспоминал слова Сураева: «Одумаешься, пожалеешь, вернуть потерянное будет трудно...». Несколько раз, приглядываясь к Сураеву, думал: «Поддержит ли он меня сейчас?». Как он сильно изменился за эти годы, говорят, после гибели сыновей на фронте стал часто болеть. Совсем седая теперь его голова. Обострились выдающиеся скулы. Побледнели тонкие губы. Лишь острые с изломом в середине брови попрежнему черны и глаза блестят, как бывало. — Много пантокрину добудем из вашей партии пантов, — сказал председатель комиссии, обращаясь к Пильщикову. — Второй год вся наша продукция идёт высшим сортом, — с гордо­ стью ответил директор, —- миллионы рублей прибыли даём государству. — На первое место вышли в области с тех пор, как у нас стала мараловодом Елена Дмитриевна, — добавил Сураев. Загудела электростанция. Лампочка вспыхнула прямо над головой Степана. Он внимательно разглядывал панты, которыми Елена особенно гордилась, взвесил их на руке. Отложил в сторону. Она поняла, что он по заслугам оценил её труд. Когда Степан нежно провёл по бархатистой поверхности пантов, она почти ощутила его прикосновение. Но лицо Степана было ей чужим. От загара оно казалось медным, сильная шея — вылитой из металла, глубоко сидящие в глазных впадинах глаза, которые когда-то покорили её своей синью, — тёмными. И только когда она уви­ дела, как.он поднял на стол тяжёлый ящик и под тонкой тканью рубаш­ ки напряглись его витые мускулы, что-то всколыхнулось в ней. — Что это ты в грузчики к нам записался? — добродушно спросил Степана Сураев. — Поразмяться захотелось! — ответил Степан и снова принялся переставлять ящики. Закончив приёмку, все направились в столовую. Степан Никитич хотел сесть рядом с Еленой Дмитриевной. Но между ними очень ловко втиснулась Катя. С другой стороны сел Сураев. Во время ужина Елена Дмитриевна ни разу не взглянула в сторону Степана. Это огорчало и одновременно разжигало его. Когда встали из-за стола, Степан вновь хотел подойти к Елене, но Сураев задержал его. Она свернула на тро­ пинку к дому. «Что они сговорились, что ли, не допускать меня до неё?» — с доса- „дой подумал Заботин.