Сибирские огни, 1952, № 5

Юрий САЛЬНИКОВ ПОСМОТРИТЕ ВОКРУГ! Р а с с к а з I Трудно сказать, кому первому пришла мысль — послать на област­ ную конференцию сторонников мира Машу Волкову. Но когда с трибуны заводского клуба была названа её фамилия, весь зал дружно зааплодиро­ вал, словно каждый из присутствующих тоже хотел, но ещё не успел на­ звать именно Машу Волкову. Она сидела в президиуме рядом с широкоплечим парторгом Зориным, маленькая, щупленькая, в синем платье с белыми цветами, и смущённо улыбалась, поминутно поправляя заложенную вокруг головы тугую косу. Этот бесцельный жест и смущённую улыбку многие в зале заметили: — Волнуется Машенька... А разве можно было не волноваться, когда такое доверие оказывает трудовой коллектив! — Мы посылаем товарища Волкову, — торжественно говорил с три­ буны седоусый, лысоголовый и сутулый старичок, мастер механического цеха Яков Ефимович, у которого Маша ещё студенткой техникума прохо­ дила практику, — посылаем и надеемся, что товарищ Волкова выразит нашу общую волю отстаивать до конца дело мира! Нам война не нужна! Все теперь горячо аплодировали Якову Ефимовичу. Парторг наклонился к Маше: — Ты хорошенько продумай, о чем скажешь на конференции. Она кивнула, а парторг встал и объявил: — Предоставляю слово нашему делегату. Маша вышла к трибуне и тут, как всегда, растерялась... Удивительное дело! Ведь с каждым из сидящих в зале она ежедневно встречается, разговаривает, даж е спорит, но стоит им собраться всем вместе — безнадёжно робеет. Знает, что это глупость, а преодолеть себя не может, если приходится вот так вставать лицом к лицу перед народом. И многое высказать нужно, а слов нет! Сколько глаз смотрит из разных уголков... Все ждут... Яков Ефимович снизу, из-за трибуны поглядывает хитровато, прощупывает насквозь. Маша вспомнила, как он просто и хорошо говорил сейчас и начала: — Вот тут Яков Ефимович выступал... Просил общую волю выра­ зить... Я, конечно, постараюсь... Только много говорить нечего: он и сам выразил: нам война не нужна! Нам мир нужен и — всё! Маша стукнула кулаком по трибуне, произнося последнее слово, по­ молчала немного и пошла на место. З а спиной опять рассыпались аплодисменты, не менее горячие, чем Якову Ефимовичу, но Маша села раскрасневшаяся и расстроенная: не нонравилась своя куцая речь... "Только и смогла, что чужие слова по­ вторить! Недаром парторг ещё раз наклонился: