Сибирские огни, 1952, № 5

Когда на внука столяра Настасья загляделась. С тех пор, Как будто кто украл Язык её шумливый. Всё чаще на душе играл Котёнок шаловливый. Теперь уж кошкой не скребло, А так: котёнок вольный Потрётся спинкою — тепло, Царапнет лапкой — больно. Играет музыка в Москве, А Настя хмурит брови, И что у сношки в голове, Нельзя понять свекрови. Притихла Настя, мнится ей — Москва с Шатровкой рядом. Вот, слышит, бригадир Андрей Стал оглашать наряды. Из репродуктора слова С заминкою знакомой: «Петрову ехать по дрова, Смирнову — за соломой». Из рук вдруг выскользнул рома» С душевным содержаньем... «Орловой... Если — не буран. На снегозадержанье...» — Что, что?! И Настя, с давних пор Любившая шумиху. Бежит на свой бригадный двор. А там темно и пусто. Снежок поскрипывает зло, А сердцу — больно-больно... Колхозным радиоузлом Настасья недовольна. Лишь голос будет к ней лететь. Звучать на всю квартиру. Ей, Насте, даже поглядеть Нельзя на бригадира. Сердито ускоряет бег, А с сердцем нету слада. Стоял февраль, и мягкий снег На землю тихо падал. Лежал на крышах, на полях, На тёмных Настиных бровях — До губ не долетая, Он почему-то таял... Как в тридцатом году — Сил немало потратили Для того, чтоб сойтись На совместных полях. Два парторга в ряду, Два сидят председателя, Бригадиры на двух Разместились скамьях. Говорили кругом, Что желанное близко, Что природа — слуга, Что хозяин — народ, Что в колхозе другом В инвентарные списки По-хозяйски-де солнце Вписал счетовод. У подъезда «Москвич» Блещет краской по-вешнему. Кто кабину займёт. Станет старшим в кругу — Или старый Кузьмич, Или Трифон попрежнему? Трифон встал: — Председателем быть не могу. И Кузьмич отказался: — У меня есть опаска, Что не справлюсь, ведь я По-всему — рядовой. И невольно глаза К агроному участка Повернулись решительно. — Будь головой! Верят — этот не сдаст, Не доверится случаю, У него ко всему Есть научный подход... За богатый колхоз, За отчизну могучую, За счастливую жизнь Голосует народ. Выходили за дверь Новых судеб вершители. — Трифон умница... Да! — Кузьмича не брани! — Значит оба теперь Лишь всего заместители?! — Да, но это побольше, Чем были они. *** Всюду новшества. В столярной Стены новые — белы. Там стоит станок токарный Возле дисковой пилы. Льётся тонкий, ароматный Запах смол из-под руки. Кто здесь учит — непонятно: Или дед в фуфайке ватной, Иль его ученики. Поровнялись в этой части: Если дед в часы труда За топор берётся — мастер, У станков же — никуда! Беспокойными глазами Посмотрев на токарей, Дед Фома развёл руками... Перед ним стоял Андрей. У него теперь бригада Равносильна прежним двум. Для такой бригады надо, — Думал дед, — немалый ум. За столяркой, в белой роще, Прилетевшие грачи Делят новую жилплощадь,