Сибирские огни, 1952, № 4

— Еакомэй... Звуки бубна становились всё громче-. — А где ж© Ренвиль? — Ренвиль — я, — послышался в от­ вет пискливый голос, подростка. Уэвомцы снова опустили головы: это был уже не тот Ренвиль... На берег сошёл Тыкое. Нукии расступи­ лись, пропустили ©го ж отцу. — Тыкос! — в голос© Тымкара слыша­ лось возбуждение. — Это— Тыюос, мои сын. — Тыкос? — повторили в толпе, улы­ баясь. — А щ© же Снижалгок? Сипкалюк! — Сипкалюк? Это не чукотское имя... Худенькая, с тревогой в больших гла­ зах, жена подошла к Тымкару. Он взял её за руку. — Еочак? — он указал рукой туда, от­ куда раздавались тревожны© звуки. Ему никто не ответил, и он понял, что здесь не забыли историю его жизни. В байдаре поскуливали забытые соба­ ки, они пытались перегрызть поводки и выпрыгнуть на берег. Злоба обуяла Тымкара. Он понял, за­ чем шаманит Еочак. «За что, за что? — думал он. — Разве я убивал таньга?! Злой шаман, злой!» Уэномцы обратили внимание, как стра­ дальчески исказилось лицо Тымкара. — Я не убивал таньга! — в отчаянии выкрикнул он. — Еочак... — но он не посмел договорить того, что само рвалось из сердца. — Чего ты хочешь, скажи! — обратил­ ся к нему Пеляйме и быстро огляделся: все сочувственно смотрели на его сверст­ ника. — Слишком велика обида! — просто­ нал изгнанник, ощупывая рутой горло. — Почему не видно радости на твоём лице? Разве ты не рад, что вернулся к вам, в своё родрое поселение? — оказал ему уж© другой чукча,, которого Тымкар не узнал. — Я 1 не нарушал правила жизни. Нет! По как могу я оставаться там, — он ука­ зал на остров, — где но-другому живут и говорят! Его поймёт меня? А мне надо та® много рассказать вам! Чукчи насторожились: он говорит так, ка® мог говорить только шаман... Уж не сделался ли он шаманом? — Чего ты хочешь, скажи? — уже вторично задал ему вопрос Пеляйме, на­ пряжённо вглядываясь в друга. — Я тут жить стану! Вот моя жена, ■ вот сын. Байдара, снасть, собаки, всё есть у меня. И тут Тымкар заметил, что на месте яранги ©то отца и матери ещё торчат вкопанные рёбра кита. Протискиваясь, сквозь толпу, он пошёл к остаткам своего жилища.. Оишсалт, Тыкое и все уэномцы последовали за. ним. Собаки в байдаре заскулили громче, но ни 'их, ни звуков бубна, никто не слышал. Все шли за Тымкаром. Шуршала под но- raiMH галька, солнц© отбрасывало длинную несуразную тень от движущейся толпы. Еаркас яранги почти полностью сгнил. Однако бЬгло видно, что ничья рука, не разрушала жилища. Только ветры и снег. Еое-где виднелись обрывки истлевших шкур. Стойки были вс© целы, и Тымкар обхватил одну из ник руками, прижался щекой. Глаза, ©го блестели. Бубен стих. Еочак выглядывал из яранги. — Тут жить стану! Тьгкос, выгружай байдару, собак. Сын пошёл к берегу, за ним двинулась- уэвомская молодёжь. Тымкар опустился у стойки, сел. — Вельбот теперь имеете? — помол­ чав, спросил он. — Еочак, — отозвался Пеляйме. — Еочак? Разве он у вас лучший охотник? Смущённы© .его речами, чукчи опусти­ ли глава. Вс© они знали — Пеляйме рас­ сказал им, что Еочак (выменял (вельбот за те шкурки, которые утаил, когда собирал и,х от 'всех яранг, что'бРт откупиться за преступление Тымкара перед русским на­ чальником. Пеляйме узнал свои шкурки,, тогда летом их просушивай Еочак. — Много новостей у нас, Тымкар. — Новости? А я думал, что новости только у меня. С берега тащили полог, разобранный каркас для спального помещения. Впереди бежали собаки. — Хороши собаки, — похвалил кто-то. Лицо Тымкара! расплылось в улыбке. Еакому же охотнику не веселят сердце такие слова! И Тымкар вспомнил, как он й Тыкос выращивали щенят. Вспомнил старика Емрытагина: это ведь он подарил первого щенка. — Еочак! — глухо, испуганно прого­ ворил кто-то, и 'все оглянулись. Еочак шёл сюда. Чукчи смолкли. Это* ■очень нехорошо, когда шаман сам идёт к людям. Ерелкий, несмотря на свои шестьдесят лет, Еочак приблизился, пронизывая соб­ равшихся недобрым, колючим взглядом чёрного глаза. Тымкару казалось, что этот тяжёлый взгляд прижимает его к земле, достаёт до, самого сердца. Шаман подошёл, уставился на пришельца. «Еак отказать ему?» — раздумывал он. «Еак