Сибирские огни, 1952, № 4

рик. Также с Пеляиме из Уэвома мы бы­ ли приятелями. Много раз встречались на ярмарке. Жалко, пропал куда-то Тымкар. Давно не слышно. Сильный он. Многое может. — Да, да, это так,— послышалось сра- зу несколько голосов, и чукчи назвали ещё ряд имён своих друзей из разных стойбищ. — Спасибо, спасибо,— ласково побла­ годарил «Ван-Лукьян». Затем он помолчал, как бы вспоминая что-то, взглянул в окошко и тихо сказал: — Ну, что делать вам — вы знаете. А теперь идите домой. Поздними сумерками Кочнев и сам вы­ шел из домика. За его спиной был боль­ шой мешок с продуктами и медикамента­ ми. На шее — ружьё, в руке — палка.. Одет был Иван Лукьянович, как чукча. М'вжду высокими горами, над закован­ ной в ледовую броню бухтой, висела лу­ на. Забитые снегом: ущелья и скалистые вершины светились зеленоватым светом. Было тихо, как перед бурей. Перейдя бухту, Нван Лукьянович сразу углубился в долину, чтобНг по ней выйти на побережье, к ближайшему поселению. По твёрдому снегу идти было легко. Но сердце гулко билось. Радостным волнением был охвачен Иван Лукьянович: в какой-то мере и от него, Ивана Кошева, зависит приближение часа, когда народы Севера смогут .вздохнуть полной грудью. Сознание этого наполняло сердце бывшего ссыльно­ го лекаря гордостью. Сколько лет уже он совмещал медицинскую практику с подго­ товкой обездоленных к протесту... 'Конеч­ но, здесь, в бухте 'Строгой, ш у б ь т лег­ че: здесь он одержал не одну победу над болезнями и смертью. «Труднее будет там, где меня увидят впервые», думал он. Однако уже в первом поселении трево­ ги его начали рассеиваться. — Какомэй! Ван-Лукьян! — встретили там его.— Заходи кушать. Здравствуй. Оказывается, ото знали. Знали и тут, знали и в других селениях — до* самого Восточного мыса. Да и как было не знать его чукчам и 'эскимосам: ведь сколько лет он прожил среди них! Иван Лукьянович не торопился. Лечил, присматривался, беседовал, примечал. Лишь к весне он достиг мыса Дежнева. Потом попал в Уэном. Он вошёл в Уэном ранним утром. Люди ещё спали. Его встречали лишь собаки. Здесь его -внимание сразу привлёк к себе домик, очень похожий на его собственное жилище. Иван Лукьянович направился к нему. «Кто бы мог там жить?» Постучал. За окном мелькнула голова и скрылась. Вскоре на пороге показался заспанный чукча средних лет, в котором ничего при­ мечательного Иван Лукьянович не усмот­ рел. Он даже не вспомнил, что как-то Устинов заезжал с этим человеком к не­ му. Среднего роста, невидный, каких мно­ го. Лишь скуластое, смуглое лицо выража­ ло что-то недружелюбное. — Здравствуй, — первым поздоровался пришедший. — И-и, — ответил владелец домика, не выказывая признаков -гостеприимства. Собаки целой сворой продолжали лаять на незнакомца. Из яран-r начали -высовы­ ваться головы. — Это Уэном?— спросил Кочн-ев, хотя в та-кш вопросе -не было надобности. — И-и, — также безразлично подтвер­ дил заспанный чукча. — А где яранга Пеляйме? — вспомнил Иван Лукьянович им®, названное ему Эле- те-гиным. Чукча часто заморгал, оглянулся, как бы ища защиты... — Откуда зн-аешь П-еляйме? — вместо ответа хрипло спросил он, тоже не узнав таньга. — Я лекарь из бухты Строгой. Элете- гин -мой тумга-тум. Он сказал мне: «Пе- ляймо — мой’ друг. Иди к нему». — Элетегша? Какомэй! Зимина!— крик­ нув чукча, — Тебя Ван-Лукьян звать? — Он протянул руку. — Этти, здравствуй! Однако П-еляйме — это я... — Он явно смутился, щёки ©го порозовели. Дверь снова открылась, в неё нес-мело просунулась женщина. — Зимина, это Ван-Лукьян. Он друг Элететина! «Так вот он какой, этот таяьг!» — по­ думала Зимина. Она попыталась улыбнуть­ ся. Воспалённые, гноящиеся -веки тяжело приподнялись, за распухшими губами по­ казались белые дёсны. «-Боже мой, она ещё может смеяться!» — болью сжалось сердце медика. Голова женщины была покрыта струпьями, жёст­ кие волосы слиплись, железы на шеё распухли, за ушами бу-грилаюь гноящаяся корост. — Пойдём, пойдём!. Вот яранга Пе- ля-йме, — о достоинством сказал её муж про своё жилище. — Га-гы! — пугнул он собак и 'пропустил гостя вперёд. На нешироких нарах спалю двое нагих детей, слегка прикрытых оленьей шкурой. Оконная рама была затянута прозрачным пузырём. Здесь стоили грубый стол, печка и такие же, как дома у Ивана Лукьянови­ ча, обрубки плавника вместо стульев. Ка­ залось, кто-то снял плав с его домика и построил здесь точно такой-же.