Сибирские огни, 1952, № 3

ло слышатся странные звуки, тяжёлые, точно кто-то ударяет гирей о землю. Это ведут бой бараны, они становятся друг против друга, наклонив вниз головы с закрученными в большие кольца рогами, и, разбегаясь, ударяются лбами. Кажется, что от таких ударов могут треснуть не толь­ ко рога, но и лбы; но бараны, как ни в чём не бывало, плетутся на «исход­ ные рубежи» и с яростью, ожесточением мчатся навстречу друг другу. Зубенко спокойно заходит в загон и приглашает лектора. — Забавляются, — говорит Зубенко и, поймав одного барана, раз­ нимает шерсть и делает в ней пробор. Сверху шерсть выглядит желтоватой, плотной, точно пропитанной маслом, а внизу, около кожи, она белая, как только что выпавший снег. Зубенко выдёргивает клок шерсти, мнёт его в руках, разнимает тон­ кие, как паутинки, волосы и передаёт лектору. Зоотехник ещё раз за ­ пускает руку в плотную шубу барана и отпускает его. Баран незамед­ лительно вступает в бой. — Этот баран, — говорит Зубенко, — выведен в нашем колхозе, и Немтаев получил от него весной около десяти килограммов шерсти. А об­ щий вес барана вместе с руно 80 килограммов. Зубенко идёт в загон к овцам, выдёргивает у чёрной овцы клок шер­ сти и опять передаёт лектору. — Сравните. Это наша простая бурят-монгольская овца. С такой ов­ цы шерсти получают всего килограмм, от силы полтора, и мяса, как види­ те, не больше тридцати килограммов. А что стоит такая шерсть? Совсем пустяк — из неё потники да валенки катать. Без труда можно убедиться, насколько грубее, толще эта последняя шерсть. Когда Зубенко и лектор входят в помещение пункта, Фёдор Трифоно­ вич, расстегнув своё кожаное пальто, сидит уже там. Вместе с ним Ко- стромин. Идёт деловой разговор о количестве сосменных овец, о кормах, о нехватке инструментов для осеменения. Молоденькие девушки-комсомол­ ки жалуются, что объездчик по охранению кормов при них ругается. Са­ раев вызывает из юрты объездчика. Заходит небольшого роста мужичок,, широко и приветливо улыбается: — Ты пошто срамно ругаешься? — хмуро спрашивает его Сараев. — Заругашься, ежели на хлеб прут кому не лень, то кони, то овцы. Зубенко объясняет лектору, что здесь неподалёку был засеян овёс, его скосили на зелёнку и из-за раннего снега вынуждены были несобран­ ным оставить до весны. Объездчик и охранял эти поля от потравы скотом. — Помогает тебе, что ты руготню развёл? — допытывается Сараев. — Какая тут помочь,—ласково и смирненько отвечает объездчик,— мне бы ружьё какое, тогда они бы у меня запели. — Кто это запел бы у тебя? — Знамо кто: чабаны, табунщики. Небось бы стряльнул пару разов и пронял их. — Стряльнул! — передразнивает его одна из девушек. — А мы при чём здесь? Зачем нас ругаешь? — Это, конечно, вы тут не при чём, — соглашается объездчик и, мот­ нув головой, заканчивает: — а сердце-то надо сорвать. Сердце-то, оно просто никак не выдерживает. — А ты акты составляй и в правление. Вот там и выговаривай своё сердце. А правление штрафовать будет потравщиков. — И то правда, — быстро и возбуждённо говорит объездчик. — Я на них писать теперь буду. — А ружьё тебе ни к чему.