Сибирские огни, 1952, № 3

с ним долго, пробовали образумить, но ничего не помогло. То Иван про­ спит, то у него трактор на полдня станет, то керосин из бочки вытечет. Нескладный, одним словом, человек. Подержат его в одной бригаде — выгонят, подержат в другой — взмолятся, а в третью и вовсе не берут. Приезжает тогда в бригаду Сараев, а Иван спит себе около бочек с го­ рючим и в ус себе не дует. Подумаешь, не приняли его в бригаду! Не очень-то он гонится за этим. Он может и поспать. Сараев посмотрел на него, не стал будить, а посадил рядом с собой в бричку бригадного повара и увёз в село. Повар вскоре вернулся один, а к обеду Сараев снова заглянул в бригаду. А там вот что происходит. Всем трактористам повар подаёт щи, а Иван продолжает спать. Но вот повар подходит, будит Ивана и под­ носит ему на тарелке зажаренную курицу. — Откушайте, — говорит, — молоденькую курочку. — В бригаде ро­ пот, обида. Все к Сараеву: как так, чем заслужил Иван такую честь, чтобы его курятиной кормить? Да и вообще он не работает в бригаде, и они не согласны принимать его к себе. Тогда Сараев говорит: — Ваша правда, бригада у вас хорошая, и я бы очень хотел всех вас угостить курятиной. Но где курятины наберёшься на всех? Кур мы только ещё разводим. — Значит, решил Ивану дать? — кричат ему. — Решил Ивану, — винится Сараев. — Ударников-то у нас целый колхоз, а сейчас пока на всех курятины не наберёшься, а лодырь такой, как Иван, у нас только один. Пусть уж он и отличается от всех: мы бу­ дем щи хлебать, а он курятину откушает! Что тут было! Смеялись до упаду. Ивану уже не до курятины. В> деревне показаться срам. К вечеру опять приехал Сараев, видит — Иван уже на тракторе сидит. Спрашивает у бригадира — в чём дело. Тот ему отвечает, что упросил его Иван дать трактор. Если что сделает не так, или лодыря гонять будет, то пусть, мол, его без предупреждения уберут из бригады. За половцну дня Иван чуть ли не сменную норму выгнал. А потом пошёл и пошёл. Словно другой человек родился. И в ту весну пер­ вую премию в жизни заработал. — Ты бы, Трофимович, того, описал по правде это, — ласково гово­ рит Филипп Кондратьевич, — у тебя, конечно, тоже исправляется Иван, то есть Чепчеев, а только причина не та. Из-за любви к девке исправ- ляется. А так бы оно правильнее было. Ведь Иван-то человеком стал. Ты помозгуй, Трофимович. «Пожалуй, Филипп Кондратьевич прав, — думает Зубенко, — у Са- раева просто педагогический талант. А я в пьесе не сумел этого по­ казать». Зубенко и сам знает немало подобных историй. Вот, например, что однажды произошло уже в его бытность в кол­ хозе. Зоотехника серьёзно тревожило, что как только на ферме отнимут от матки поросят и переведут на концентрированный корм, так поросята начинают чахнуть. Отъёмыши (как их зовут на ферме) снились Зубенко даже во сне. Что с ними делать? Зоотехник составлял для них по всем правилам рацион, подсчитывал количество кормовых единиц, перевари­ ваемого белка и многое другое. Он объяснил заведующему фермой Кузь­ ме Свиридову и свинаркам, что рацион рассчитан на поддерживающий и продуктивный корм. Значит, теоретически, они знали, что продуктив­ ный корм даётся на рост, а поддерживающий — на поддержание жизни и прежнего веса. Всё это было переведено в реальные корма: отруби, муч­ ка, морковь, свёкла, зелёная крапива... Но Кузьма Свиридов не хотел