Сибирские огни, 1952, № 3

И опять у Валентины Григорьевны пошли репетиции в колхозном театре, и опять Зубенко разъезжал по фермам, писал научную работу о выведении забайкальской породы овец и коров, руководил школой пар­ тийного просвещения. И опять пошли лекции и беседы для чабанов, доярок, скотников. И опять Зубенко избрали в партийное бюро и заместителем секре­ таря партийной организации. В общем — жизнь, до краёв заполненная; нужной, интересной, увлекательной работой. Но к опорному зоотехническому пункту, к научной работе, к пар­ тийным поручениям добавилась ещё одна творческая работа. Зубенко решил написать пьесу о людях своего колхоза. СПЕКТАКЛЬ И ЖИЗНЬ Колхозница Викулова, которую все в колхозе звали Викулихой, гро­ зилась: — А вы так и передайте Зубенчихе, что я не я буду, а в театре представлять себя не позволю, критику на себя наводить не дам. Я им весь спектакль сорву. Ежели мой Филя мужик смирный, то можно над­ смехаться над его бабой? Так нет же! Филю тоже в театр приволоку, пусть смотрит, как бабу его на потеху добрым людям разыгрывают. До спектакля было ещё далеко, пьеса только писалась, но, как гово­ рится, слух уже по земле шёл. То, что пишется пьеса о своём собственном колхозе, — занимало в Долгокыче всех от мала до велика. Передавали, что в пьесе выведен под фамилией Зорина Фёдора Три­ фоновича председатель колхоза Сараев Фёдор Трифонович. Лазаренко — заведующий племенной фермой — назывался Сергеем Гора, а его жена Лиза — девичьей фамилией Гурулевой. Был в пьесе и бухгалтер колхоза Аггей Борисович, в котором нетруд­ но было узнать Арсения Анемподистовича, заслуженный кучер правле­ ния колхоза Фетис, проработавший вместе с председателем колхоза Са- раевым рука об руку чуть не 25 лет, и многие другие знакомые лица, в том числе Викулиха. С неё-то, с Викулихи, всё и началось. Сынишка зоотехника Шурик Зубенко нашёл дома несколько забы­ тых отцом листков пьесы, и назавтра не только школьники, но и всё село знало их содержание. Кто-то из ребят переписал листки и подкинул Ви­ кулихе. Так как Зубенко писал пьесу втайне от всех, а главным образом от Валентины Григорьевны, то он имел обыкновение прятать рукопись по разным закоулкам в доме. Поэтому, хватившись недостающих листков из пьесы, он подумал, что засунул их куда-нибудь, и на этом успокоился. По всему виду Валентины Григорьевны было ясно, что она о пьесе ничего не знает. А в это время Викулиха трясла перед Арсением Анемподистовичем тетрадочными листками и неумолимо допрашивала: — Как это понимать? — Не лезь ты ради бога за барьер, — взмолился тот, — здесь бух­ галтерия, понимаешь ты это? Документы! — Ты у меня не спрячешься за барьер. На вот, смотри, — и она бес­ церемонно сунула Арсению Анемподистовичу злополучную тетрадку. Он взял её и стал читать. По мере чтения лицо его всё больше и больше вытягивалось, полные губы невероятно оттопырились, что бывало у Ар­ сения Анемподистовича в минуты крайнего умственного напряжения. Вот что прочитал бухгалтер.