Сибирские огни, 1952, № 3

И когда через пять-шесть реплик Зоя «нежно кладёт руку на его плечо», а Стромов «порывисто берёт её руку», и они обмениваются восклицаниями «Зоя!» — «Андрей мой!..», — то мы всё равно не верим в эту любовь. Всё это место воспринимается только как ровно ничего не значащий лирический довесо­ чек к «химико-технологическому» сюже­ ту пьесы. V Одним из главных свойств таланта Островского Добролюбов считал его уме­ ние изобразить одинаково ярко и «чело веческую сторону» героя пьесы и его «официальное положение». И это дей­ ствительно один из важнейших «секре­ тов» драматургического мастерства. В лучших наших пьесах явственно ощути­ мо сочетание этих «сторон» человека. Это как раз и придаёт объёмность, ска­ жем, образу Макара Дубравы у Корней­ чука, или адмирала Ушакова — героя «Флага адмирала» Штейна или ряду героев пьес Н. Погодина и других луч­ ших наших драматургов. Столь же объём­ ны и такие образы врагов, как, напри­ мер, поручик Яровой у Тренёва. В большинстве же пьес этого органи­ ческого слияния либо- нет даже в попыт­ ке, ибо герои всё время заняты разгово­ рами на производственно-технические темы; либо, если «личному конфликту» дано развитие в сюжете, он производит впечатление искусственно «приклеенно­ го». Не всегда, конечно, это выглядит таким очевидным довесочком, как в «Вы­ соком накале», но суть дела от этого не меняется. Возьмём, например, пьесу П. Маля- ревскош «Костёр». Многое в этой пье­ се интересно, так как есть в ней дей­ ствие, есть события, через которые рас­ крываются характеры. Борьба молодого врача Никиты Седых за освоение целеб­ ного источника, за создание сибирского курорта всесоюзного значения показана увлекательно, в ряде острых сцениче­ ских положений. Образы старого охотника бурята Дор- жи, секретаря райздравотдела Клавы, депутата облсовета Фёдора Ивановича Фролова обладают несомненной жизнен­ ной достоверностью, наделены запоми­ нающимися особенностями. Очень сдер­ жанный в проявлении своих чувств, ла­ коничный и неразговорчивый, Фролов проходит перед нами лишь в нескольких маленьких эпизодах, но он ощутим и конкретен, его не спутаешь с персош- жами других пьес, потому что это живой человек. Но история любви Никиты Седых и учительницы Анны подана с нарочитыми осложнениями и с искусственными, ни­ кого не обманывающими затяжками. В самый тяжёлый для Седых момент Анна вдруг решает с ним не встречаться толь ко на том основании, что, как ей кажет­ ся, недавно она... обидела его. Во вто­ ром и четвёртом действиях она твердит: «Не могу я с ним встречаться. Стыдно.» и «Не могу я, тётя, не могу. Нельзя мне с ним встречаться. Стыдно... не мо­ гу я, понимаете, не могу.» Седых очень тяжело переживает не­ ожиданное поведение Анны. Он много перенёс за это время. Он совершил и героический поступок, о котором Анне известно. Но она непреклонна в своём: «не могу». Автор вводит ещё один лож­ ный мотив в отношения этих людей. Никите Седых, уехавшему из города, со­ общают, что Анна решила переехать в другой город. Видя проходящий пароход, Никита с горечью думает: «Уехала. Не простилась». Когда позже выясняется, что он ошибся, возникает очередное ос­ ложнение: Седых читает телеграмму, в которой Анна официально вызывается на работу в Москву. И только в заклю­ чительной реплике пьесы узнаёт Седых, что Анна всё-таки остаётся здесь и лю­ бит его. Многозначительной ремаркой «Седых рвёт телеграмму» и заканчивается пье­ са. И это портит пьесу, ибо зрителя не может покинуть ощущение искусствен­ ности, немотивированности всей «любов­ ной линии» произведения. Правда, и здесь у Маляревского встречаются от­ дельные удачные сценки, в которых ему удаётся найти выразительный подтекст, характеризующий состояние героев. На­ пример, сидя у костра, Седых разгова­ ривает с рабочим Корешевым о семейной жизни: «К о р е ш е в. Мне вчера двадцать семь стукнуло. С е д ы х . А мне тридцать два. Вот так и жизнь пройдёт — не заметишь. И будет нам по пятьдесят. ( Ч у т ь п о ­ м о л ч а в ) , У тебя сыну сколько лет? К о р е ш е в. Шестой пошёл. С е д ы х . Шестой? Хорошо. А у ме­ ня, понимаешь, Пётр, жизнь... как бы это сказать... ( х о ч е т з а т я н у т ь с я , ц ы г а р к а п о т у х л а , б р о с и л ) . Не горит». Но в данном случае даже хорошая, острая реплика воспринимается только как частность, не спасающая надуман­ ности всего конфликта. * * * У нас ещё немало в жизни плохих, фальшивых людей. Безжалостно разобла­ чать их, вытаскивая на сцену — на ос­ меяние народа — одна из задач драма­ тургов. Но образ фальшивого человека, как и образы положительных героев, должен быть в пьесе не фальшивым, а правди­ вым образом! С помощью фальшивых художественных средств его не разобла­ чишь, не вызовешь у зрителя ненависти 111. «Сибирские огни» № 3.