Сибирские огни, 1952, № 3

ролей должен в той или Иной степени, как говорят актёры, — «играть на не­ го». А в первую очередь «играет» на него сам автор и, думается, несколько переигрывает. Листовский не просто первый ученик школы, он человек исключительно ода­ рённый. Лучший математик, молниенос­ но решающий трудные задачи, он и на -экзаменах по литературе даёт — если верить секретарю райкома комсомола — такие глубокие ответы, которых даже от студентов не услышишь. Он велико­ лепно знает языки и читает Маяков­ ского в переводе на немецкий. Он — незаурядный музыкант и вдохновенно, бурно, страстно играет на рояле не только произведения Шопена, но и соб­ ственные импровизации, выражая в них состояние своей души. Валентин — и поэт. Кроме того, в его голове бро­ дит техническая идея — создание но­ вого типа стратостата. Увлекшись обрисовкой этой фигуры, Л. Гераскина оставила многих других персонажей недорисованными.. Окру­ жающие Валентина школьники (боль­ шинство из них) выглядят ординарны­ ми, средненькими людьми. Тот же Лё­ ня Жарков, который своим поведением в семейной обстановке запоминается и вызывает отклик зрителя, в школе — сереет, обесцвечивается. Мы узнаём вскользь, что когда-то, до начала действия пьесы, Валентин облаг дал хорошим характером, а потом «за­ гордился». Но «загордился» ой так, что теперь представляет собою холодного, высокомерного эго,иста. Что же произошло в нём после того, как его исключили из комсомола? Осо­ знал ли, прочувствовал ли он действи­ тельно то, о чём мы узнаём в конце? Мы, правда, видим, как Валентин даже плачет на плече классного руководите­ ля, говорит, что ему тяжело и стыдно. Но чем всё-таки это вызвано? Не дей­ ствуют ли здесь только мотивы ущем­ лённого самолюбия, побуждения той же гордости? Дескать, как же так, я, которого все называли гордостью шко­ лы, которому все завидовали, который заставлял себя снисходительно спу­ скаться до уровня остальных ребят, — и вдруг опозорен! Может быть, именно эти чувства не позволяют ему прими­ риться с новым положением? Здесь, как и во многих пьесах, построенных на «раскаянии грешника», — зафиксиро­ ван только конечный и внешний резуль­ тат, а не внутренняя подготовка этого результата. Это снижает ценность «Аттестата зрелости». И хотя зритель принимает пьесу и в таком виде, он испытывал бы более глубокое удовлетворение, если бы изменения в психике главного героя пьесы были показаны убедительнее, если бы окружающие) его люди были выписаны ярче. Чуткая, доверчивая заинтересован­ ность коллектива советских людей в судьбе каждого отдельного человека, трогательная, деловая забота о сиротах героев Великой Отечественной вой­ ны — вот что как-будто является одной Из главных мыслей пьесы Б. Костажов- ского и В. Левантавской «Судьба то­ варища». Вред зазнайства, неизбежный крах всяких попыток успешно Творить в одиночку, в отрыве от коллектива, — вот что, повидимому, составляет вто­ рую — и непосредственно связанную с первой — основную мысль этого про­ изведении (как и очеЛь многих других). Лучшая сцена в пьесе — пролог. Это — чёткая экспозиция, заставляю­ щая с интересом ожидать дальнейшего. Это — пронизанный большим внутрен­ ним волнением и обладающий лаконич­ но-сценической выразительностью эпи­ зод. Здесь — и напряжённый, характе­ ризующий людей, их состояние и об­ становку действия, диалог: «Действие пролога происходит зимой 1943 года в одном из сибирских горо­ дов. Небольшая барачная комната, тёмная от замёрзших сверху донизу мохнатых, сумрачных окон... Не поймёшь, что на улице: утро или вечер. Вся обстановка комнаты: кровать, тумбочка, стул и ши­ рокая лавка у стены. Входная дверь покрыта белым мохнатым ийеем. На по­ стели Лежит Наташа Иванова, укры­ тая до глаз одеялом.. Она лежит очень тихо. Слышно, как кто-то отдирает при­ мёрзшую дверь. Входит Алёша Иванов в стёганке, тёплой шапке, валенках, с охапкой дров, бросает их с размаху возле печки. Наташа вскрикивает. А л ё ш а . Кто это? Кто здесь? Н а т а ш а . Зачем ты стучишь? А л ё ш а . Наташа... Н а т а ш а . Ты меня напугал. А л ё ш а . Я не знал, что ты дома. Когда ты вернулась из больницы? Н а т а ш а . Где ты был всё время? Где ты был, Алёша? А л ё ш а . Я уезжал в подсобное хо­ зяйство чинить инвентарь к посевной. Я не знал, что тебя так скоро выпишут». В разговоре между братом и сестрой выясняется такая чёрточка характера Алёши, как переоценка собственных сил, да и собственного значения, стрем­ ления всё делать «самостоятельно», без чьей бы то ни было помощи. Знакомим­ ся мы в прологе и с парторгом Haropo- вым, пришедшим навестить ребят. На­ клоняясь над Наташей, Напоров спра­ шивает, что с ней. « Н а т а ш а ( в и н о в а т о ) . Я не знаю, товарищ Нагоров.