Сибирские огни, 1952, № 3

Веря бугор не без одышки И часто отирая пот, Асессор злился: — Это слишком, Не оберёшься с ним хлопот. Опять запрос от генерала... А Брук? Он мыслит, чёрт возьми, Что здесь и дал других на стало, Опричь с машиной сей возни. Но хватит. Я терпеть не стану, Имею свой особый план. Вот я сейчас на них нагряну, Явлюсь негадан и неждан. Ни с кем не сноря, Я сначала, Всё осмотрю, всё изучу И рапорт сочиню, пожалуй, Что нам сие не по плечу... Там что-то тихо, нет народу, А это что за чудеса? — Асессор видит Два привода От водяного колеса. Налево — молот На приводе То вниз сорвётся с высоты, То постепенно вверх заходит — Клепает медные листы. И приспособлен для шлифовки Направо — основной привод. На нём железные поковки В цилиндре ходят взад внррёд, Два престарелых инвалида Здесь управляются вполне. И инженер, видавший виды, Лишь крякнул, стоя в стороне. Лишь только глянул ошалело: Он на заводах прожил век И он бы на такое дело Дал... больше сотни человек. А между тем в простецкой робе С задорной искоркой в глазах Шёл Ползунов... И немец в злобе Поспешно повернул назад. — Цум тейфель, — думал он, шагая, — Молва народная верна, Что Ползунову помогает Сам сатана! ...Темнеет. Устали не зная, Завод из чёрных труб коптит, И тройка мчится вороная, И чёрный снег — из-под копыт, И лента чёрная дороги, И чёрная в кюветах тень (По той дороге углежоги Возили уголь каждый день). И чёрным словом, чёрной бранью Ямщик прохожих костерит. И с чёрной думой ХристианИ В санях с разводами лежит. VIII Малиновый — от эспаньолки До пудреного парика, Казалось, щёку ткни иголкой — И брызнет кровь до потолка. Асессор, пообедав плотно, Слегка вином повеселясь, Сидел, тяжёлый, жирный, нотный, В массивном кресле развалясь. А Ползунов в тот день с постели Бессонной встал едва-едва. Глаза болезненно блестели, Слегка кружилась голова. — Мы строим, — начал он,— Машину Великим напряженьем сил. Вам ведомы тому причины, Я вам об этом доносил. Здесь должен Инженер трудиться, Ему подобный труд с руки, А строят Левзин да Черницын — Механики-ученики. Рабочих нет, и все, кто может, Препоны ставят без конца: То нет гвоздей, то нету кожи. Железа, олова, свинца. Из-за того стоит работа, И ведь прошёл чуть-чуть не год... На Христиатш вдруг зевота Напала, Округлила рот, — В чём жалоба? Ах да, припасы... Горят припасы Без огня. Я ездил в Бийск. Быть может, часом, Тут что украли без меня? Проверку учиню вам снова,— Сказал, позёвывая, он. Взяла обида Ползунова (Ты у меня забудешь сон). — Проверьте, ваше благородье, — Сказал механик, —- Ваша власть. У Нас воров-то нету вроде. Кто ж это мог... Без вас Украсть? — Кто вас учил таким ответам? — Ловил асессор воздух ртом. — Вы стали грубым. Дерзость это! Жаль, нет свидетеля при том. — Вы правы, самому сдаётся, Я огрубел за этот год. А что свидетель — он найдётся: Свидетель воровству — народ. Недаром притча есть в народа, Я вам её поведать рад-, Откуда, мол, в Сибирь приходят За казнокрадом казнокрад? Дороги здесь весьма опасны, В лесах шалит разбойный люд, И потому сюда напрасно Чиновников исправных шлют. Встречают их, гостей незваных, Разбойники да варнаки.. В лесах сдирают с них к аф т аны , А им — бросают армяки. Потом в кафтанах тех богатых, Покинув свой приют лесной, Засядут в каменных палатах И грабят весь народ честной.