Сибирские огни, 1952, № 3

Я буду кушать непременно По праздникам всегда ушки. Лишь после сытного обеда Завёл серьёзный разговор: — Я вам давно хотел поведать, Но не решался до сих пор... В стаканах сладкий кофе стынет, С имбирем пряники лежат... — Вы знаете о той машине? Да? Разбирались в чертежах? Могу сказать, большие люди К ней проявляют интерес. И говорят, машина будет Каким-то чудом из чудес. Все качества её бесспорны. Считают, что она б могла Поднять не только промысл горный, Но мощь двуглавого орла. Сие для англичан некстати, И Фридриху большой скандал. Вот почему профессор Шлаттер И отзыв столь холодный дал. Толстяк на цыпочках без шума Прокрался кошкой по ковру... — Профессор Шлаттер? Я-то думал — Он служит... русскому двору. Гость замечанья не расслышал, Иль, может, только сделал вид. Теперь заговорил он тише, Стал краток, точен, деловит. — Нам нужно, чтобы час от часу Ему работалось трудней. Рабочих не давать, припасу Не подвозить. По многу дней! Чтоб каждый гвоздь давался с кровью. Чтоб подорвать его здоровье. План очень прост. Ударить в спину, Мешком с деньгами ослепить И вместе с паровой машиной Изобретателя купить. А дальше — разговор короткий, Когда не нужен будет он... И гость, не захмелев от водки, От злобы сделался хмелён. Они расстались утром ранним. Метель попрежнему мела... Немного позже и механик В раздумье встал из-за стола, Минувшей ночью недоволен (Ведь не решил задачи он). К тому же он сегодня боле». В ушах стоит немолчный звон. Всё тело обняла усталость, Как, впрочем, каждый день с утра. Поспать бы, отдохнуть бы малость. Но в канцелярию пора. Сегодня, наконец, решенье Саксонцы вынести должны По поводу его прошенья О людях, что ему нужны. Реестр на семьдесят рабочих Давно составил Ползунов. — И ковки, и литья, и прочих Ему потребных мастеров. ...Канцелярист Мартынка Вторый Ловчился, нюхая табак, Вести с соседом разговоры, Не отрываясь от бумаг. — Ты слышь, Игнатий Савватеич, Не раскошелилась казна, И вышла из его затеи Теперь конфузил одна. Задумал «семьдесят рабочих»... Ишь, прыток! Господин каков? А трёх учеников не хочешь Да двух увечных стариков? Один с заводов списан, ибо Стал малозрителен зело, И вельми стар, и от расшиба Все пальцы на ногах свело. Другой отставлен, поелику Вдруг сделался безмерно глух. Дрожит в коленях и с великим Напором переводит дух. Пусть о ними строит, ирод чистый! Ведь нет — алтын на водку дать, Ведь от него канцеляристу Полушки медной не видать. — Что толковать? От всяких татей Казна должна быть под замком. — Согласно изрекал Игнатий, Снимая кляксу языком. Механик появился в зале, Спросил сурово: — Как реестр? Мартынка молвил: — Отказали... За пустотою здешних мест. И кукиш показал перстами. — Да, резолюция права, Коль разумелась под места»® Твоя, Мартынка, голова! — Заметил Ползунов устало. И вышел, Мрачен и суров. Он шёл домой, В мозгу стучало: — Отказ! Не дали мастеров... IV Полина даже не спросила, Несчастье сердцем поняла, Сказала : — Не волнуйся, милый! Присела рядом, обняла: — Ещё, быть может, обойдётся. С машиной что-то? Да, родной? — Да. Видно, нелегко придётся, — Могу сказать тебе одной. Ведь то не люди — звери! «Звери» Их назову, не согрешив. Ты знаешь, я теперь не верю. Что отзыв писан от души. Огнём я заменяю воду, Отсюда польза велика. Сейчас ведь каждому заводу Нужна поблизости река. Огнём через посредство пара Решил я власть воды пресечь И твёрдо знаю, что недаром Он не ведёт об этом речь. Как это мог профессор рудный