Сибирские огни, 1952, № 2

Изорванные ветром тучи косматыми языками лижут мор©. Эскимосы притихли в своих землянках. В глазах женщин — настороженность: не явились бы непрошенные гости. Каждый раз, когда гневается дух моря, из Нома приходят люди другой земли. Они проносят виски, обижают, уводят девушек. Сипкалюк страшно. В землянке только она да сын Тыкос. Он спит. Мать при­ крывает’ его шкурой и снова смотрит на пламя жирника, которое колеблет ветер, неизвестно как проникающий сюда. Потом Сипкалюк поднимается и выходит из зем­ лянки. Море беснуется. Ночь вплотную прижала к нему небо. Из бухты мигают качающие­ ся огоньки. Там шхуны. На них — нехо­ рошие люди... Худенькая, большеглазая Сипкалюк ози­ рается по сторонам. Нигде — ни души. Да­ же собаки и те куда-то попрятались. Неподалёку жилище дяди. Племянница идёт к нему. Молча Тагьёк накалывает рисунок на клык моржа. Его жена, краснощёкая Май- вик, также безмолвно' сидит у жирника я отсутствующим взглядом смотрит на спя­ щих детей. — Аннона... Где дочь моя Амнона? — не меняя позы, беззвучно шепчет она. Уже прошло три лета и три зимы, как она лишилась дочери. Вот в такую же ночь её похитили американы. Говорят, она плавает на «Китти». Но эскимосов не пу­ скают па борт, когда шхуна приходит в Ном. Тагьёк и Майвик родились по другую сторну пролива. Лишь десять лет назад, когда бордатые китобои распугали зверя, они вместе с отцом Сипкалюк персели- лись на острв. Но и там охота станови­ лась всё хуже. В поисках лучших мест они пересекли прлив и поселились внача­ ле у мыса Барру, а позднее спустились на юг, до Нома. Перед задумчивым взором Майвик — родное поселение. Там пршла её моло­ дость. Здесь она потеряла дочь Амнону. Долго просидела Сипкалюк в этой тихой яранге. Ни тётя, ни дядя не заговорили с ней. Наконец, она поднялась.: — Пойду я. — Стршно одной. Оставайся, — ото­ звалась тетя. Она давно зовет её жить к себе. Но пле­ мянница все ещё держится за свою зем­ лянку. Слишком много воспоминаний связано с ней у Сипкалюк. Она помнит, как её •отец стрил это жилище. Да, тогда у неё были мать и отец. Большая болезнь взяла их. Вскоре не вернулся с охоты муж... — Тыкос, — одним словом объясняет племянница причину ухода и выползает и$ землянки, возвращается к себе. Тыкос спит. Теперь он один у неё. До­ чурка воспой умерла. Мать смотрит на сы­ на. Его ресницы так напоминают ей отца ребёнка. «Тымкар, Тымкар»,— думает она. Пламя жирника колеблется, ляжет дни­ ще чайника, такого' же чёрного, как сте­ ны и потолок спальной палатки. Врмя от времени Сипкалюк насторо­ женно прислушивается: успеть бы выско­ чить, спрятаться, если явятся в поселение насильники. Но, кроме буйства моря, ко­ торое с яростью швыряет свои волны на берег, она не различает ничего. Ночь. Стонет истерзанное ветром море. По его стона не слышно в салунах и ба­ рах Нома, где вместе с искателями счастья пьянствуют солдаты и бродяги, преступни­ ки и матросы со шхун купцов и китобоев. — Сто против одного! — выкрикивает какой-то смуглый южанин. — 0-кэй, — отвечает краснобородын янки, срывает с головы шапку и подбра­ сывает её. Южанин выхватывает двухствольный пистолет, и тут же раздаются два выстре­ ла. На них никто не обращает внимания. Краснобородый достаёт бумажник. Кто-то надевает на него простреленную шапку. В дальнем углу бара — кулачная схват­ ка. Вокруг—толпа. Быстро заключаются пари, делаются ставки на победителя. Свет пузатой газовой лампы, подвешен­ ной у потолка, с трудом пробивает напла­ стования табачного' дыма. За высокими столами толпятся гости. Всюду — пёстрые ковбойские рубашки, са­ поги, куртки-канадки. Гости размахивают руками, пьют, курят, гремят высыпанны­ ми из кожаных чёрных стаканов костями, выкрикивают числа, спорят. За стойкой в зелёном фартуке — бар­ мен. Неподалёку слышны голоса. — 'Сибирь? Северо-восточная компа­ ния? — Тебе подвезло, бродяга. Твои ком­ паньоны Ройс и Джонсон? — Олаф! Признайся, сколько золота ты взял на Чукотке? — Не отправиться ли и нам с тобой? — Роузен? О, мистер Роузен — деловой человек. Мы сумеем с ним договориться. Слабо раздаётся бой часов. Полночь. Компания гуляк во глав© с Олафом Эриксоном направляется к стойке. — Мистер Эрнксон? Так рано? — На