Сибирские огни, 1952, № 2

Гл а в а . 13 ЛУНА НАД ПРОЛИВОМ Продутая зимними ветрами, тундра спо­ койно дремлет. Блестят в свете яркой луны заструги зализанного пургой снега. На возвышен­ ностях — тёмные пятна проталин. Лужи и ручейки прихвачены ночным морозом. Лу­ на притушила звёзды, рассыпала искры по «снегу, мхам и тонкому льду ручьёв. Смёрзшиеся мхи — ржавые, золотистые, палевы©— хрустят под ногами. Шуршат склонившиеся к югу сухие травы. Впере­ ди смутно проступают оголённые ветрами бугры. Ровными шагами, то по снегу, то по серебряной россыпи мхо®, неизвестно куда и откуда, идёт человек. Собака с впалы­ ми боками, свалявшейся, обвисшей клочь­ ями шерстью плетётся за ним. У чело­ века. в руке палка с костяным крючком на конце, за поясом—грушевидная болванка, утыканная костяными шпильками, в ней прикреплён ремень, свёрнутый вокруг. Человек высок. На нём— потёртые, ме­ стами облезлы© штаны, рубаха, шапка; они сшиты из плохо выделанных шкур тю­ леней. Круглый ворот рубахи едва при­ крывает 'Ключицы. На ногах — чёрные торбоза, смазанные нерпичьим жиром. Это не оленевод. Видно, что его и оде­ вает и кормит море. Во зачем он здесь, вдали от побережья? Почему бодрствует он в этот час, когда, спит даже тундра? Угрюмым взором человек смотрит впе­ рёд. Он не замечает лунного света на се­ ребряной россыпи мхов, не видит искря­ щихся лыдинок, не слышит, как они хрус­ тят под ногами. В неясных очертаниях тёмных бугров ему чудятся яранги. Он настораживается, оглядывается на собаку. Понурив голову, она натыкается на. его ваги. Человек и собака идут дальше. Купол яранги из моржовых шкур, на­ тянутых на остов из китовых рёбер, по­ крыт изморозью, искрится при луне. В яранг© младшей сестры Тауруквуны вс© спят: старуха-мать, рядом — Тэнэт, в другом углу — Ройс и Устюгов. Коптит моховой фитиль, опущенный в звериный череп с тюленьим жиром. Бенту Бенсвендсену Райсу снится: он нашёл самородок золота, разбогател. На нём — лисья доха, хотя в Лос-Анжелесе не так уж холодно... Рядом — Марэн. Она немного выше его, стройная, милая. Как ей к лицу эта шубка! Бент рассказывает ей о годах странствий, о людях в звери­ ных шкурах. «Бент, я сама хочу посмот­ реть на них, на те места, где ты терпел лишения,— товорит она, нежная, белоку­ рая.— Поедем, Бент. Сейчас же!»— она нетерпеливо топает ножкой, прижимается к нему плечиком, щекой. «Нет, нет, Ма­ рэн. Избавь меня or этого ужасного края. Прежде всего, я хочу показаться с тобой дядюшке: пусть он посмотрит, каков стал Беят, которого шьродсгввннаму он иозво'- лил ce6te как-то даже ударить. Потом мы поедем повсюду, где я работал в Штатах, и разопьём с моими старыми друзьями по стакану виски. Я хочу, чтобы они вновь увидели меня вместе с тобой. «Бент, ты стал ужасно упрям, как бык. Ты совсем перестал считаться с моими желаниями. Я накажу тебя за это!» — она капризно сло­ жила губки. Бент видит их, почти осяза­ ет, и вдруг — перед ним уже не миссис Ройс, а белокурая школьница Марэн. Ветер растрепал её кудри, она при­ села на лыжах и мчится под го­ ру, вот- её уже почти не видно... Но тут же, вместо Марэн, перед взором Рой­ са появляется мистер Роузен... Он сидит за своим 'рабочим столом и перебирает ли­ цевые счета проспекторов; на одном из них знакомое имя: «Эриксон Олаф». Ми­ стер Роузен улыбается, и под его шустрой рукой косточки на счётах начинают бе­ шено скакать справа налево, заполняя ря­ ды всё выше и выше... Но вот норвежен различает, наконец, своё имя. При виде этого счёта главный директор мрачнеет, гневно перечёркивает его красным каран­ дашом... Бент заворочался, застонал. Василий не спал. Думы о семье не да­ ют ему покоя. Скоро два года, как длится разлука.. Как-то они там без него?.. В бух­ те Строгой, в Славянке, как говорят, не­ мало живёт русских людей. «'Надо было мне,— размышляет Василий,— двинуться не на север, а на юг, с Олафом Эриксоном». Василий не знает, что минувшую зиму Олаф провёл в Номе, и что в семье Устюговых произошло несчастье из-за этого самого Эриксона. «Ничего,— утешает он себя,— по пятьдесят долларов получу за каждый месяц». И снова перед его мысленным взором— сын Колька, Наталья, отец, дед. Среди них отец Савватий — он рассказы­ вает Кольке о подвигах его дедов и ираде-