Сибирские огни, 1952, № 2

Кайпэ бросается па помощь. Но ещё до этого Тымкар успевает ножом перерезать аркан — и тут лее теряет сознание. Куты­ кай хватает обессилевшую Кайпэ, навали­ вает её себе ва плечи и, утопая в ягель­ нике, тащит назад. Девушка вырывается, кричит, царапает ему лицо, по верный пастух терпит всё и тащит её всё дальше. С кровавой ссадиной вокруг шеи Тым­ кар с трудом поднимается на ноги, делает несколько шагов — и снова падает. Сухим надтреснутым голосом он кричит своей Кайпэ: — Я найду тебя, Кайпэ! Но слышит яи она, его? Не оглядываясь, Кутыкай тащит к стой­ бищу невесту Гырголя, невесту будущего- зятя своего хозяина. Туман быстро выползает из низин, де­ лая тундру похожей на небо. Он застилает глаза Тымкару... ...Бродя от стойбища в стойбищу в по­ исках кочевья Омрыквута, обтрёпанный, исхудалый, лишь поздней осенью вернул­ ся Тымкар в Уином. Г л а в а 10 ГРЕХ АМВРОСИЯ Огойбище Омрыквута откочёвывало на северо-запад. Как тень, Амвросий следовал за стадом. Время шло. Торопилась жить полярная тундра. Коротко здесь лето. Всё живое спешило: сновали щенки песцов; в озёрах, заводях рек резво плавали выводки уток; даже моховые ковры тундры — и те чуть не на глазах меняли тона. Не спалось Амврооиго белыми ночами. Он выходил из шатра на воздух. Рева, небольшие озёра, ручьи казались огромным потрескавшимся зеркалом в темиозелёной оправе мхов. В воздухе тучами сновал гнус. Нет от н е т спасенья. Забивается в волосы под шапку, влетает в рот, в нос, в глаза, до крови изъедает обнажённые частя тела. Тундра тихо журчит, сочится. Иод нога­ ми сыро. Опершись на ярангу, задумчивый Ам­ вросий вызывает в памяти картины прош­ лого. Они меняются, бегут, обгоняют друг друга, и вот он уж е видит себя стоящим среди сонного стойбпща. «Купец... Конеч­ но', меня считают купцом», — думает он. Его руки механически щиплют поды под­ рясника. — Действительно, ведь я ничего не сделал в этом кочевье как миссионер. По что было бы в том проку? Ведь и сам я никогда больше но встречусь с этими людьми, да едва, ли встретится с ними и кто-либо другой из служителей церкви. Что ж, всё равно уж теперь. Пусть, — шепчет он, отмахиваясь от гнуса. На утро, чтобы ускорить отъезд — ведь ездят же кочевники па лёгких нартах по траве! — Амвросий стал задаривать хо­ зяев остатками своих товаров. Омрыквуту он отдал последние папуши табаку, кир­ пичи прессованного чаю, Кейненеун — би­ сер, браслеты, зеркало и прочую мелочь. Оленевод цивился щедрости купца. Хо­ рошо знал он торговых людей! Это на них не было похоже. «Доброе сердце ш е е т » ,— решил кочевник и ласково посмотрел на загостившемся у него танъга. Лицо Амвросия густо заросло. Лохматая рыжая борода закрывала грудь. Одежда истёрлась, засалилась. Омрыквут велел жене сшить ему новые торбаза и рубашку из пыжиков. Сам стал ещё теплее разго­ варивать с ним. It тому времени Амвросий уже ухитрял­ ся всё понимать и давать сносные отве­ ты. Омрыквут сквозь табачный дым улы­ бался и помогал ему строить фразы по- чукотски. Так протекло лето. Кончилось время «белого дня», то есть белых ночей. Однажды в шатре Омрыквута сидели: i хозяин, Кейненеун и Амвросий. Миссионер был хмур. Молчали. Уже три трубки выкурил хозяин стой­ бища, дважды Кейненеун едва заметно, с . тревогой поглядывала на него. Отец Ам­ вросий сумрачно глядел: в дальний угол» полова. А молчание всё длилось, никто н&' нарушал его. Но вот оленевод вдруг поднялся и, Не разгибаясь, подошёл к отцу Амвросию. — Что ж , пусть мы с тобой станем товарищами по жене! — сказал он, взял Амвросия за плечи. Амвросий очнулся, увидел рядом лишь кочевника, улыбнулся, сам не зная чему — он не уловил необычного смысла в словах Омрыквута, не расслышал всей фразы. — Где будешь спать? — спросил оле­ невод.