Сибирские огни, 1952, № 2

когда они обещали Еочаку много моржей и Кочак сказал уже об этом чукчам. Тымкар молод. Прошлым летом ему бы­ ло только семнадцать лет. Ещё год назад у него не было других забот, кроме Кайпэ и ружья. И вот он — без Кайпэ и ружья, без матери, отца и брата, вдруг стал «оди­ ноко живущим» человеком. Кочак всё ещё продолжал говорить, когда на пороге показалась его дочь — жена Джонсона: она принесла забытый 'Гымкаром мешок. В нём лежали остатки подарков, приготовленных Тымкаром для родных и Кайпэ. Тымкар упал, закрыв лицо руками, ут­ кнувшись в землю. Кочак поспешил выпроводить дочь — женщина не должна видеть горе мужчины. Но Тымкар оставался лежать на земле, у порога спального помещения яранги, у золы семейного очага. Время от времени его спина судорожно вздрагивала. Кочак говорил долго, нудно, однооб­ разно. Уже вечерело, когда шаман заметил, что Тымкар задремал. Лишь тогда он поднялся и покинул ярангу одиноко живущего чело­ века. ...Силы вернулись к Тымкару. Он под­ нялся и, стараясь побороть охватившую его дрожь, вышел из яранги. На северо-востоке пламенел закат. Вот- вот брызнут лучи солнца нового дня. Уэном спал. Чукчи давно закончили обмен на шхуне, вдоволь, наконец, наку­ рились, напились крепкого чая (а кое- кто и спирта) и теперь отдыхали после хлопотливого дня. И только на высокой скале виднелась фигура человека: он на­ блюдал за морем, ожидая обещашшх Ко- чаком моржей. На рейде стояла «Китти». Без всякой цели Тымкар медленно на­ правился к ней. Кто знает, какие мысли будоражили его в этот час. Быть может, шхуна напомнила ему «Морского волка», на котором он уходил в Америку, надеясь, что брат один прокормит семью, а он полу­ чит ружьё и Кайпэ. Или он шёл туда, чтобы вновь уплыть отсюда, теперь уже спасаясь от горя? По разве он мог это сделать? Вернее же всего, он двигался лишь потому, что должен был что-то де­ лать, куда-нибудь идти, отвлечься от страшных мыслей. Открытая дверца в ярангу старика Ом- рыргина привлекла внимание Тымкара. Старик Омрыргин жил только вдвоём с дочерью. В Уэноме его считали мудрым человеком. На дочь его, до встречи с Кай­ пэ, Тымкар непрочь был смотреть, как на возможную свою жену. Их яранги стояли почти рядом. Эттой и Омрыргин слыли добрыми соседями, и Тымкар сейчас не мог пройти мимо, заметив непорядок — откры­ тую дверцу: через неё могли забраться в жилище собаки. Тымкар не ошибся в своём предположе­ нии: навстречу ему из яранги с визгом выскочила собака, едва не сбив с ног. Он вошёл, кашлянул. Никто не отклик­ нулся. Тогда он приподнял полог и заглянул в спальное помещение. Оно оказалось пу­ стым. Тымкар огляделся и понял, что жильё мертво не первый день. Нехорошие мысли вдруг охватили его. Дрожь в теле усилилась вновь. Суеверный страх побуж­ дал его скорее покинуть ярангу. Юноша повернулся, шагнул, обо что-то споткнул­ ся. Нагнул голову, вгляделся: начисто об­ глоданная, под ногами лежала бедреная кость человека. Это пёс старика Омрырги- на, пережив своего хозяина, притащил её с погоста домой... Тымкар выскочил из яранги и, не за­ крыв дверцы, зашагал дальше. Он не об­ ратил внимания, что и Уэном, и тундра, и море уже выглядели не так, как несколько минут назад. Взошло солнце, в один миг слизавшее яркими лучами предутреннюю серость летней полярной ночи. Всё такими же серыми, страшными казались ему яран­ ги — он обходил их подальше, — мёртвой казалась тундра, хотя она искрилась мил­ лионами радужных капелек росы. И даже огромная тень от его фигуры — он шёл по ней, как по дорожке, — не остановила на себе его внимания. «Мать, отец, брат, Тауруквуна, старик Омрыргин»...— перечи­ слял в уме Тымкар. Губы приоткрытого рта шевелились, ввалившиеся чёрные глаза безучастно смотрели вокруг. Нет, в этот час ему было уже не восем­ надцать лет. «Кто же ещё?» — испуганно думал он, оглядывая поселение. Теперь он понял, почему вчера на берегу было так мало чукчей. День быстро разгорался. Влага испаря­ лась, очищая воздух. Тымкар уловил ка­ кие-то звуки и поднял голову: инстинкт охотника... Разве может охотник не слы­ шать зовов тундры! Звуки доносились с той стороны, где взошло солнце. Тымкар повернулся, приложил ко лбу над глазами ладонь, почти сомкнул ресницы и, щурясь, всмотрелся. Там, в лощине, какая-то девушка ша­ ловливо убегала от парня. Тот ловил её, она хохотала, уворачивалась от него, — и всё повторялось вновь. Тымкара что-то кольнуло в сердце. «Кайпэ!» Постояв минуту, он зашагал обратно.