Сибирские огни, 1952, № 2

ничего не ест кроме... снега. В это время бурон никого к себе не под­ пускает и из смирного, послушного животного превращается в злого, разъярённого. Только один Иван Эрдынеевич бесстрашно ходит по фер­ ме, буроны поглядывают на него искоса, но не трогают. Запрягаю т тэмэна в одно мгновение: он сам пятится в упряжку, уп­ ряж ка с лямкой опускается ему на шею, и «полуторатонка» готова к длительному пути. Те же тэмэны, которые обучены ходить под седлом, при одном слове «хох»1 тяжело опускаются на землю, и их самой природой сделан­ ное седло — к вашим услугам. Как только человек погрузит сумы2 и сядет сам — тэмэн без всякой команды встаёт и, мягко ступая лапами, безостановочно идёт, послушный узде. На спину тэмэна можно погрузить центнера два. Вот потому для колхозных чабанов тэмэны стали незаменимым видом транспорта. Ч а ­ бан грузит на спину тэмэна юрту со всем скарбом, в тридцать—сорок минут снимается с одного пастбища и переезжает на другое. Тэмэны так и кочуют с отарами овец по степи, сами себе устраива­ ют лапами котоны3. В нужный момент чабаны объезжают на тэмэнах отары, перебираются на новые выпасы. Несмотря на свою выносливость и монументальность, тэмэн очень нежное, капризное животное с большими странностями. В большинстве своём инга4 после отёла не любит своего ботогона5 и не допускает его к вымени. Когда инга телится, то не переносит табачного дыма. Иван Эрды ­ неевич из тех курильщиков, которые не выпускают изо рта трубку ни днём, ни ночью. Но в это время Иван Эрдынеевич перестаёт курить. Родившегося ботогона сразу ж е принимают в потник и пеленают, как ребёнка. Через три часа новорожденного для пробы уже можно поднять на ноги, а потом снова запеленать в потник. Самое тяж ёлое заключается в том, чтобы заставить нечадолюбивую ингу допустить своего ботогона к вымени. И тут требуется не только терпение, но и изобретательность. Раньш е из десяти родившихся верблюжат гибло пять-шесть. Иван Эрдынеевич изобрёл свою целую систему дрессировки маток. На первый взгляд так ая система может показаться очень странной. Иван Эрдынеевич связывает у инги ноги, сам становится недалеко, так, чтобы его не видела инга, и держит около себя ботогона. А в это вре­ мя укрытый з а юртой колхозник Евграф Иванович Костромин выводит на скрипке грустные мелодии. Инга прислушивается, не шелохнувшись, чуть повернув голову в сторону скрипки. Потом из её глаз начинают медленно течь слёзы. П о ­ степенно вся её морда делается мокрой от слёз. В это время Иван Э р ­ дынеевич помаленьку подталкивает к ней ботогона. Инга замечает его, взглядывает, потом хватает пастью его голову и тихонько сжимает че­ люстями. Верблюжёнок начинает кричать, а инга нежит его губами. Тогда Иван Эрдынеевич решительно подталкивает ботогона к ма­ тери и помогает ему взять сосок. Инга уже не сопротивляется, в ней пробуждаются материнские чувства. Однажды случилось так, что колхозник, игравший на скрипке, уехал из села. А это совпало с массовым растёлом. Долго ломал голову Иван Эрдынеевич, но всё же нашёл «заменителя» скрипки. 1 X о х — ложись. 2 С у м ы — мешки из кожи или овчины. 3 К о т о н — стойбище. * И н г а — матка. s Б о т о г о и верблюжёнок.