Сибирские огни, 1952, № 1

угол избы; Колька стоял с широко от­ крытым ртом; отец хмурился, дед неодоб­ рительно покачивал головой. Наутро отслужили в церкви молебен. Проводы устроили прямо во дворе Устино­ вых. Всю эту летпюю ночь не смолкали то буйные, то грустные песни. Одни го­ сти смеялись, другие плакали, женщины, утешая, целовали Наталью". Лишь к заре всё стихло вокруг. Отец благословил сына, помог ему на­ деть котомку. И зашагал Василий в город. Тревога за оставленную семью не­ отступно щемила сердце, но тревога эта заглушалась 'взволнованной радостью: уже через несколько дней его не будет среди опостылевших янки. — Ничего, — вслух думал Василий, — вызволю и Наталью и Кольку из этого американского плена! * ❖* На палубе парусника «Гоулд битч»,1 идущего в Америку, «страну, где каж­ дый парень может стать президентом»,— стоял юноша. Ветер разметал волосы, за­ вернул полу отцовского пиджака, брюки плотно облегли крепкие ноги. Казалось, юноша пристально всматри­ вался в. горизонт, но, кроме сказочных видений будущего, которые, как волпы, теснились перед его затуманенным взо­ ром, он не различал ничего. — Мистер Ройс? — прервал его мечты чей-то голос. Молодой норвежец изумлённо оглянулся. Ещё утром его называли просто Бантом, и вот — даже в таком виде — он уже ми­ стер? Кровь бросилась в голову, потом от­ лила от неё и приятно согрела сердце. — Мистер Ройс решил посетить Шта­ т ы ?— глядя в список пассажиров, про­ изнёс стандартную фразу ревизор парус­ ника. — Я в Калифорнию, к дяде еду, — смущённо1ответил юный мистер и спрягал за спину непомерно длинные руки. Ревизор поставил в списке крестик, приложил два пальца к козырьку и скрылся в дощатой конюшне, наспех ско­ лоченной на корме. Помнится, Бент посмотрел тогда назад. Скалистые берега Порвегии исчезли. Судно шло открытым морем. ...«Как давно это было, —- вспоминает теперь Ройс день своего отплытия в Аме­ ри ку .— Минуло целых десять лет...» Грустный, понурив голову, Ройс одино­ 1 Золотой берег. ко сидит на берегу студёного моря. На нём большие болотные сапоги, меховые брюки, куртка и шапка.» Он возмужал, раздался в плечах, лицо заросло рыжей щетиной. «Двадцать девять лет парню, — думает он, — и опять бродить...» Разве за этим отправился он в заокеанские страны? А Марен? Уже год как он не по­ лучал от неё писем. Юность прошла в разлуке. В руке у Ройса фотография; на него смотрит полная девушка с задумчи­ выми глазами. На ней платье с белым пе­ редником школьницы. Марэн обещала ждать его. В ту пору ей предстояло ещё два года учиться в шко­ ле, и Бент'был спокоен. Но теперь, когда промчалось столько лет, сомнения всё ча­ ще точили его сердце. Ройсу удалось окончить среднюю шко­ лу, но учить сына дальше родители не смогли. Выручил дядя; «Приезжай-ка, Бент, ко мпе», — писал он, прилагая билет и вырезанные из ил­ люстрированных журналов «сториз» — рассказы — о том, как простые парни стали миллионерами. Дядя давне эмигрировал в Америку и теперь ежегодно вызывал в себе на фер­ му родственников и знакомых из Норве­ гии, которые затем годик-два делали ему деньги, отрабатывая стоимость проезда... Бент Бенсвендсен Ройс оказался одним из них. После трёх лет жизни на ферме племян­ ник сбежал от дяди и с тех пор уже успел загрузить углем несколько тысяч парово­ зов, постигнуть слесарное ремесло, побро­ дяжить в долине Юкона, — но удача в ру­ ки не давалась. Последний раз Марэн писала, что ей уже двадцать шесть, что она теряет на­ дежду на его возвращение, но будет ждать ещё год. Сегодня исполнился этот год. Бент в поисках золота с утра до ночи копал землю, перемывал породу, однако счастье обходило его. Но не может же он вернуться с пустыми руками! Да и, на­ верно, Марэн только пугает, торопит, а ждать всё равно будет, если даже он за­ держится здесь ещё на год. Ведь жизнь велика. Разве можно всё так скоро! Золотя мелкую рябь полярного моря,, на востоке сквозь мрачные тучи медлен­ но, но настойчиво пробивалось солнце. Бент взглянул на него, поднялся и на­ правился в почтовую контору. Он не ошиб­ ся: за время его отсутствия в городе Номе на Аляске для него накопились письма; ему подали три конверта. Все три письма были из дома. Марэн молчала. Она, видно, твёрдо выдерживала