Сибирские огни, 1952, № 1

— Сегодня же отправим докладную! — порывисто взяв черновые листы, решил Виталий Петрович. — Постарайся отправить! Как полу­ чим ответ, сразу же соберём партийное бюро с активом — и за дело. Согласен, Максимыч? — обратился Сергей Иванович к Турбину. — Ну, о чём спрашиваешь! — по-оте­ чески ласково глядя на Рудакова, ответил старик и подумал: «С такими руководителями за любое дело можно без страха браться. Орлы!» ОСОБОЕ МНЕНИЕ ПИХТАЧЁВА В комнате парткома за столом сидел Рудаков и вполголоса разговаривал с Бу­ шуевым. На стульях и .скамьях, расстав­ ленных у стен, расположились члены пар­ тийного бюро и приглашённые активисты. Рудаков оглядел комнату. Турбин в чёрной кожаной куртке, за­ слонив широкой спиной окно, что-то со­ средоточенно записывал в карманную книжку. На стуле около него сидела стат­ ная, с толстой темно-русой косой Наташа Дубравина. В дверях остановился Иван Кравченко, молодой, атлетического телосложения, че­ ловек, и кивком головы поздоровался с присутствующими. Сергей Иванович на минуту задумался: «...Вот они, гвардейцы валютного фрон­ та. Потомки старых приискателей сейчас будут решать вопрос о постройке первого на Южном прииске золотого рудника. Их руки, давно привыкшие к кайле и лопате, в короткий срок должны освоить буровые молотки и электровозы, сложную технику обогатительных фабрик, перевернуть гору Медвежью, а с нею и всю приискатель- скую жизнь. Эти люди поведут за собой весь отряд приискателей нашего Южного, и рудник общими усилиями сотен людей будет построен». Подошёл Селезнёв и сел рядом. —• По-pa, Сергей Иванович, и начи­ нать. — Пора-то пора, да, видишь, Павла Алексеевича нет. Вечно опаздывает. А как без председателя артели решать? В эту минуту за дверью послышались всем знакомые торопливые шаги. Ни с кем не поздоровавшись, Пихтачёв молча сел на свободное место около Селез­ нёва. Словно не замечая, что на него с укором смотрят десятки глаз, он разва­ лился на стуле, выбросив вперёд ноги. Забрызганные полы жёлтого кожаного пальто лежали на полу, с сапог стекала жидкая грязь. Глаза его, чуть наискось посажен­ ные, забегали по стенам, потолку^. Вытащив из кармана большой клетчатый платок, он обтёр им потное, со следами оспы лицо. Непоседливый, шумливый, са­ моуверенный, он постоянно заставлял се­ бя ждать, но зато совершенно неожиданно появлялся там, где его совсем не ожида­ ли. И появлялся, кажется, в самое непод­ ходящее время. Члены артели не знали, когда же он спит: Пихтачёва и днём и ночью можно было видеть на работе. Ма­ лограмотный, но очень смышлёный че­ ловек, он хорошо разбирался в делах ар­ тели. Требовательный к людям, он не ща­ дил и себя, за что старатели и ценили своего председателя. П ещё одно качество привлекало стара­ телей: за артель Пихтачёв стоял горой. Поэтому ему прощали гулянки. А гулял Павел Алексеевич широко, по-прииска- тельски, так, что в календарь не всегда укладывался. В таких случаях правление артели относило прогульные дни в счёт очередного отпуска Пихтачёва, которого он никогда не брал. Никто не знал возраста Пихтачёва. За двадцать лет, как приехал Павел Алексе­ евич из центральной России на прииск Южный, он почти совсем не изменился. На вопрос, сколько ему лет, всегда и всем отвечал: «Моложе тебя!» Не было у Пихтачёва и семьи. Павел Алексеевич, правда, приехал на прииск Южный с же­ ной, но жили они плохо, часто ссорились, и однажды, когда он загулял, жена на­ всегда уехала к родным. Пихтачёва позже не раз пытались женить, но он поклялся своим приятелям никогда не связываться с «бабами» и очень огорчался, что жена его оказалась «отходкой» — то есть сама ушла от него,— а не «брошенкой» — по­ кинутой им. В начале войны Пихтачёва призвали в армию. В первых же боях он был тяжело ранен, долго скитался по госпиталям, де­ мобилизовался по инвалидности и приехал назад, на Южный. Вскоре его избрали председателем артели «Приискатель», и он с головой ушёл в артельные дела, став­ шие смыслом его жизни. Поселился он у одинокой старушки, и она выходила его: он поправился и даже вновь стал выпи­ вать. Пихтачёв не заботился о своей внешности: «Некогда собой заниматься». Так и бегал из конца в конец прииска, небритый, непричёсанный, в старенькой измятой кепке. И только яловые сапоги