Сибирские огни, 1952, № 1

назначениях и перемещениях горного ин­ женера Рудакова по медным шахтам Ура­ ла, фронтовые письма жене и её ответные и, наконец, конверт с номерным штампом воинской части: командование с прискор­ бием извещало о смерти на боевом посту капитана медицинской службы Зинаиды Рудаковой. Нахлынула острая тоска по любимой жене и другу. На столе резко звякнул телефон. Руда­ ков вздрогнул и поднял трубку. — Приехал? Здравствуй, здравствуй, Виталий Петрович! — обрадованно загово­ рил Сергей Иванович.— Рассказывай, как дела. Что? С разведки звонишь? Сначала полагалось бы домой заглянуть... Ах, та­ ким порядком... Ну, и что — понрави­ лась? Ещё бы! Такие жилы не часто об­ наруживаются. С секретарём райкома встречался? Правильно насчёт совести. Мучает, конечно... Очень хорошо, что на­ деется. Оправдаем. Ясно... Что, что? Сергей Иванович нахмурился, медленно провёл рукой по волосам. — О руднике вопрос не стоит? Понят­ но!.. Виноваты сами, будем лучше зани­ маться разведкой — так? Вот оно что. А как же?.. Не хочешь ждать будущего го­ да? Дело! Рудаков вскочил с кресла и стоя про­ должал разговор. Глаза его возбуждённо блестели. — Мы не можем терять времени, моле­ но и нужно строить рудник, да, рудник! Да, да... Знаю о несогласии треста. Но выход есть: начнём с артели. Думаю, нас поддержат в приисковом управлении. Го­ товь _докладную записку. Поезжай сейчас домой, а завтра с утра поговорим обо всём подробно... Нет, сегодня не могу! Вечером политучёба, забыл? В следующий раз поблажки не дам, а сейчас — домой... Лида соскучилась, несколько раз звонила, спрашивала,— не вернулся ли? — а о Светлане и говорить нечего. Хорош муже­ нёк и папаша. Две недели дома не был — и прямо с самолёта в гору... Ну, будь здоров! Рудаков улыбнулся, повесил трубку. — Рудник, и только рудник! — громко сказал он и сел за стол. Поглядел на ручные часы и покачал головой. «Ох, отвлекли же меня от подго­ товки! Скоро уж лекция»,— и вновь уг­ лубился в тетрадь. А через час секретарь партбюро, наки­ ну® на плечи, шинель с артиллерийскими нашивками, надев фуражку с чёрным око­ лышем и плотно затворив за собой дверь, быстро вышел на улицу. НОВАЯ ЖИЛА Селезнёв не скоро вернулся домой. Он не мог не задержаться на Медвежьей го­ ре, решавшей судьбу прииска. ...Остаток дороги до разведочных работ они с Турбиным проехали молча. С вьюч­ ной тропы свернули на дорогу, соединяю­ щую приисковый посёлок с месторожде­ нием, и по крутому склону горы подня­ лись на площадку. — Вот она, красавица наша! — Егор Максимович плавно провёл по воздуху ру­ кой, как бы поглаживая спину щедрой горы. С площадки далеко вниз, на десятки километров, была видна могучая тайга. По склонам Медвежьей лежали густые за­ росли молодых кедров, желтеющих берёз и дикой малины. Летом, когда поспевала ягода, сюда издалека приходили полако­ миться медведи. Ниже виднелись чёрные распаханные поля подсобного хозяйства прииска, а дальше и сам посёлок Юж­ ный. Уже смеркалось, когда всадники подъ­ ехали к новой разведочной штольне. На ровной площадке в беспорядке валялись рельсы, плахи, опрокинутые вверх колё­ сами деревянные тачки и железные кузова рельсовых вагонеток. — Порядка не вижу, Максимыч,— сказал Селезнёв, слезая с коня и привя­ зывая его за повод к новому, ещё пах­ нущему смолой телефонному столбу. — Наоборот, Виталий Петрович, штольню прошли всего каких-нибудь двадцать метров, а уже заготовили и рельсы и вагонетки. Метров через десять рельсовый путь начнём настилать. А что валяются вразброд — твоя правда. Эй, бригадир! Петро!— крикнул Турбин. — Здравствуйте! Он сейчас в забое. Позвать? — спросила девушка, пробегав­ шая мимо них с тачкой, груженной жёл­ той породой. . — Здравствуй! Не нужно звать, мы сами пройдём к Петру,— ответил Селез­ нёв и посторонился, пропуская девушку. — Пройдём вначале на шурфы,— пред­ ложил Турбин. Стали медленно подниматься в гору. Вскоре подошли к первому разведочному шурфу. Он был накрыт сверху короткими брёвнами — накатником, а вокруг желте­ ли ^небольшие кучи глины, галечных кам­ ней. Селезнёв приподнял накатник и взглянул в глубь шурфа-колодца. У са­ мой поверхности земли едва были видны светлые венцы крепления — сруба — и перекладина лестницы-стремянки.