Сибирские огни, 1952, № 1

привело Строговых, — и Матвея, и Ар­ тёма, и Максима, — в ряды больше­ вистской партии; это и заставило Анну пересмотреть своё представление о сча­ стье, о богатстве; то счастье в одиночку, к которому она долго стремилась, о ко­ тором долго мечтала, оказалось на деле неверным, обманчивым, горьким сча­ стьем. Всю жизнь она стремилась к большому живому делу , к творчеству, к созданию нового на земле, а прихо­ дилось лишь биться в тисках постоянной нужды. Только советская власть откры­ ла перед ней возможность созидать. И, видя, как весь народ потянулся к жизни по-новому, Анне захотелось принять в ней самое горячее участие. «Подожди, Нюра, дай только срок, Ленин такую жизнь построит, о какой, ты и в сказках не слыхала». Анна слу­ шала его, и глаза её загорались... Сло­ ва Матвея пробуждали в ней желание окунуться в эту большую, захватываю­ щую работу». Так последовательно и закономерно завершается формирование этого слож­ ного характера. Образ Анны, — несом­ ненно, — большая удача писателя. Раскрытию исторической закономерно­ сти. приведшей к победе большевизма в сибирской деревне и в Забайкалье, к победе социалистической революции, подчинено в романах К. Седых и Г. Мар­ кова всё: сюжет, композиция, образ, язык. Почти любой сюжетный ход, даже та­ кой, казалось бы второстепенный, как бегство Дениски от своего отца-кулака, раскрывает перед нами какую-нибудь важную сторону в жизни деревни; на этом факте, в частности, Г. Марков по­ казал нам такую сторону кулацкого быта, кулацкой психологии, которая с наглядной и бесспорной очевидностью свидетельствует об обречённости Ютки- ных и Штычковых. Тот и другой — люди, лишённые человеческих черт; они выступают в романе, как жестокие и бес­ пощадные враги народа, деревенские кровососы в прямом смысле слова. Штычков убивает Устиньку, доводит до самоубийства Ксюху, разоряет и пу­ скает по миру многие Солдатские семьи односельчан во время войны. Юткин го­ тов был на кровавое столкновение в кед­ ровнике во имя увеличения своих дохо­ дов, а торгаш Зимовской из-за несколь­ ких рублей убивает Захара Строгова... Преступление против человечности и человека лежит в основании их богат­ ства, через преступления они умножают его. Хронологическое изображение жизни деревни Волчьи Норы у Г. Майкова и посёлка Мунгаловского у К. Седых — основа композиции двух романов. И не­ редко тот или иной факт в жизни этих селений оказывается органично связан­ ным с важнейшими событиями в стране. Известие о ленском расстреле, например, воспринимается Матвеем Строговым, как сигнал к немедленному действию, заставляет его заново продумать вопрос о своём участии, о своём месте в возоб­ новившейся борьбе рабочего класса. Бие­ ние пульса жизни всей страны ощущает­ ся во многих эпизодах, по видимости связанных только с волчьенорскими д е ­ лами. Круто изменилась судьба, быстро совершился перелом в сознании отдель­ ных героев сразу после Октября в ро­ мане К. Седых. Тем не менее установить и проследить непосредственную и глубокую связь хо­ да событий в деревне, в посёлке с важ нейшими и решающими событиями в стране не всегда удаётся писателям. Это вызвано тем, что отдельные образы ока­ зались недостаточно доработанными. Мало выразительны образы коммуни­ стов — четы Соколовских и Антона То- пилкина, образы рабочих и партизан в романе Г. Маркова. Превращение Ан­ тона Топилкина, например, в революцио- нера-профессионала показано так стре­ мительно, что трудно вдруг увидеть в нём вожака, организатора, руководителя. Писатель, правда у п о м и н а е т , что Топилкин побывал на каторге, где он не тратил времени попусту. Но, несмотря на это, мы не можем освободиться от ощущения, что Матвей выше его, как крестьянский вожак, что пришёл он к ре­ волюционным выводам естественным пу­ тём, а Топилкин —■только по воле авто­ ра. Писатель побоялся раздвинуть рам­ ки своего повествования, и это неизбеж ­ но привело лишь к упоминанию того или иного исторического события в повество­ вании, а не к его раскрытию на конкрет­ ных судьбах героев романа. Не была на самом деле так изолиро­ вана от общей борьбы во всей стране борьба забайкальских трудящихся против контрреволюции и интервентов, как это получилось в романе К. Седых. И снова это произошло в силу того, что такие образы, как командующий Забайкаль­ ским фронтом Сергей Лазо, как руково­ дители восточно-сибирских партизан Па­ вел Журавлёв и Фрол Балябин, не ра­ скрыты во всём индивидуальном свое­ образии их характеров, не показана ши­ рота их интересов, многогранность их деятельности, многосторонность их свя­ зей со всей страной, со всем борющимся в России народом. В этом же плане хочется отметить не­ удачу женских образов в романе К. Се­ дых. Запоминаются из них лишь три — Дарья Козулина, Груня Громова, Елена Забережная. И изображены очи так, что ни одна из них по существу не прини­ мает участия в развернувшейся граж­ данской войне. Это не значит, конечно, что кто-либо из них должен был взять в руки винтовку. Но трудно поверить, что грандиозные события, происшедшие на