Сибирские огни, 1952, № 1

н е по сердцу новое ему? — И тогда товарищи спросили, с прямотой суровой: —• Почему?.. Кожин мрачно: — Я один сумею!.. Целый год в душе мечту носил. Что бригада? Не хочу я с нею. Я хочу, чтоб труд мой виден был! — Чудеса! — Пожал комсорг плечами. — Нам упрёк в признании твоём. Неужели думаешь, что сами мы мечтой хорошей не живём?! Для того и нужно нам усилья в каждом деле сплачивать дружней, чтоб они в любой работе были долговечней, Миша, и видней. Коллективный труд всегда прекрасен. Это счастье — быть плечом к плечу. Ты согласен? — Может быть, согласен. Но итти в бригаду не хочу. Одного поставьте на захватку. Я работать буду от души. Так что в эту самую тетрадку Ты меня, Широких, не пиши!.. 7 Ребята сидят без движенья, чубы растрепав над доской, на клетчатом поле сраженья ведут молчаливый бой. Настойчивы оба, упорны. Пока что неясен исход, но всё-таки, кажется, чёрным сегодня не очень везёт. Сначала, скрывая обиду, король их ходил по тылам, затем растерял свою свиту, пошёл в наступление сам, в конце ж е , утратив всю славу, предвидя позорную роль, спасаться в чужую державу отправился чёрный король. И сам он, должно быть, не видел, как в плен его взяли легко... — Сдаёшься? — спросил победитель. —• Придётся, — сказал Русаков. — Вторую? — Пожалуй, не стоит. Укладывай шахматы в стол. Меня не король беспокоит, а Кожин. Куда он ушёл? Просил побеседовать с Мишей о завтрашней смене комсорг... Алёша оделся и вышел... Хрустит под ногами ледок; на лужах, у выгнутых кромок, он светится, будто слюда. Над крышей огромного дома зажглась, замерцала звезда. Стемнело. Но улица дышит. Весна растревожила всех. Слышны голоса ребятишек, волнующий девичий смех. Всё громче по скользкой панели шаги пешеходов звучат. Какой-то военный в шинели прошёл в окруженьи девчат. Алёша взглянул на прохожих, поморщился — ну, и дела! Елена, наверное, тоже с подругами в город ушла. А надо б увидеться с нею. Длинна ли весенняя ночь, но ждать до утра Алексею спокойно сегодня невмочь. Вот Кожин... Неужто считает, что выгодней быть одному, что кто-то из нас помешает быть лучшим в бригаде ему?! Нет, так рассуждать он не вправе! Тяжёл мой напарник, тяжёл ... И шагу в волненьи прибавив, Алёша к комсоргу пошёл. Осыпана пеплом страница. Широких склонился над ней. — Не поздно? — Входи, коль не спится. — Не спится, — сказал Алексей. — Да, спать нам с тобой ещё рано. Широких на книгу кивнул: — А я вот к героям романа на час—на другой заглянул. Хорошие люди, Алёша. Живут они в книжке, а что ж? — посмотришь вокруг и похожих средь наших знакомых найдёшь. С иного бы жёсткою щёткой смахнуть пережитков пыльцу, и можно бы быстрой походкой в герои итти молодцу! Вот Кожин... Комсорг рассмеялся и вспомнил подробно о том, как Миша сегодня старался прораба уверить в одном, — что если ему, Михаилу, отдельный участок дадут, то будет, как сам говорил он, его плодотворнее труд. Он так из бригады просился, держи — не удержишь рукой ... — И что же? — Прораб согласился. Найдётся участок такой. Алёша взял книгу. Листками, задумавшись, пошелестел. — Его убедить бы ... / — Словами? Слова — не весомее дел!.. До ночи тянулась беседа. Взглянул на часы Николай и мягко сказал напоследок: — А книгу возьми, почитай. Герои — строители тоже. Их встретишь на стройках больших. Подумай. Чему-нибудь сможем и мы научиться у них.