Сибирские огни, 1952, № 1

Плыли осторожно, держась берега. Фе­ дот, стоя на носу лодки, шестом толкал её против течения. Иван сел на вёсла, но скоро тоже взял шест. И всё-таки частень­ ко приходилось брести по воде и стаски­ вать лодку с перекатов. Километра через два перекаты кончи­ лись, и русло стало глубоким. Вечернее солнце опускалось за гору. На ©оде таяли ■розовый и золотой оттенки. — : Хорошо! — оглядываясь по сторо­ нам, тихо сказал БушуеВ'. — Вода, тай­ га, горы... Родимая сторонка! Мирная! Пет ■на свете ничего краше тебя! — Да-а, — вздохнула Наташа, — а вот я а родине корейцев опять воина заполы­ хала. Подожгли!— добавила она с нена- шистыо. — Сами же поджигатели и погорят, крепко погорят! — отозвался Иван. — И вместе со своими долларами. Бушуев теперь смотрел куда-то ' прямо перед собой. Глаза его сузились. — Товарищ Ленин давно ещё сказал, что на каждом долларе, нажитом аме­ риканскими капиталистами, — грязь и кровь. На реке всё отчётливей раздавалось по­ стукивание 'мотора, скрип железа и глухой шум падающей земли. — Кто это шумит? — спросила Маша. — Шайтан! — засмеялся муж. — Не бойся: это экскаватор канал роет, вода Кедровки на гидравлики пойдёт. За небольшим поворотом показался экскаватор. — Как утка, из воды пищу хватает! — сказал Федот, наблюдая за работой бога­ тырской машины. Издали экскаватор действительно по­ ходил на птицу: большая поворотная на гусеничном ходу будка была её телом, длинная металлическая рама — шеей, а ковш — головой. С помощью натяжных канатов и роликов машинист опускал ра­ му, и ковш пропадал под водой, врезался в грунт, со скрежетом скользил по валу­ нам. Экскаватор пятился назад, поднимал ковш и, развернувшись, высыпал мокрый грунт на борт канала. — Эта «уточка» сразу по две тонны в клюв захватывает и выплёвывает в сто­ рону, — заметил Иван. Работа экскаватора прервала его думы о Наташе. С некоторого времени она, ка­ залось, умышленно избегала встреч с ним. С Катей ему приходилось встречаться ча­ ще. Она помогала ему в работе, учила, ис­ кренно радовалась его успехам, а в суббо­ ту, на новоселье, разговаривала с ним так, что Иван понял: она любит его. Он растерялся и ничего не сказал ей, потому что сказать — значило бы жестоко огор­ чить эту славную девушку и хорошего то­ варища. Пройдёт время — сама поймёт, что полюбить её он не может — любит другую! Наташа сидела на корме, правила ма­ леньким веслом-лопаткой, заменявшим руль, и незаметно наблюдала за Иваном. Она не была на новоселье у Кати, — ей было тяжело видеть её вместе с Иваном, — но чувствовала, знала, что там затронули её судьбу. На реке было по-вечернему свежо. Тем­ нело. В глубоких таёжных долинах ночь наступает медленно. Сверкнёт солнце в по­ следний раз на дальней снежной В 1 ершине, и долго стоит полумрак летней ночи. ...У берега зашуршала осока, послы­ шался лёгкий свист крыльев. Маша бы­ стро вскинула ружьё. Один за другим ахнули два выстрела... Всплеск воды... Крик подраненной утки... Бушуев, не раздеваясь, прыгнул в глу­ бокую воду и поплыл. — Вот это глаза! — восхитился Крав­ ченко. — Прямо кошачьи! — Одйу поймал!— кричал с берега Петро. — А вторая, чёрт ето знает где... не видно ничего... — Большая? — спросила Наташа, под­ нявшись во весь рост. — Большая!— донеслось с реки. Бушуев зацепился за корму руками и с помощью Федота вылез из воды. —■Возьми, Маша! — С тобой не про­ падёшь! Петро переоделся и поплыли дальше. Река здесь текла медленно, и Иван грёб без напряжения. Вскоре над тайгой пока­ залась луна, и стало светло, как на при­ исковой улице, когда включат электрофо­ нари. Широка страна моя родная... — тихо запела Наташа. Её поддержали, и песня вольно поли­ лась по реке. — А вот и затор! — прервал песню Петро. — Иван, правь к левому берегу! Дальше плыть было нельзя. Поперёк ре­ ки выросла баррикада из беспорядочно нагромождённых друг на друга брёвен. Ре­ ка, озарённая холодным лунным светом, с шумом прорывалась через них. — Петро! И ган !— раздался с берега знакомый голос Максимыча. — Причали­ вай к левому берегу! Через минуту Турбин вытягивал лодку на песок. — Здравствуй, Максимыч! Так у за­ тора и живёшь? — спросил Бушуев.