Сибирские огни, 1951, № 6

сти, знакомство Банзарова с Бестуже­ выми; это знакомство могло возобно­ виться в Иркутске, где служил Д. Бан- заров и где Н. Бестужев провёл зиму 1854—1855 гг. Встречался, несомненно, Д. Банзаров й С другими представителями довольно обширной иркутской колонии декабри­ стов, в частности, он мог быть знаком с Волконским, Трубецким, Поджио, Муха- новым, Борисовыми, В. Раевским и др. Таким образом, тема встречи Банзарова с первыми русскими революционерами исторически вполне оправдана. Основую мысль автора прекрасно ил­ люстрирует и раскрывает одна, кажу­ щаяся как будто случайной, но имеющая безусловно символическое значение, сце­ на: Доржи разговаривает со своим зна­ комым Николаем Александровичем Се­ дых, который выведен в повести как представитель передовой русской интел­ лигенции. «Доржи, дорогой мой маль­ чик,— говорит ему его собеседник,— раз­ ве мало в России людей, которые думают о вашем народе так же, как Николай Бестужев? У них разные имена, но об­ щее большое и хорошее сердце... Ста­ райся учиться, Доржи. Храни дружбу с лучшими людьми...» «Мимо прошли русский чиновник и бурятский ноён. — Они на нас смотрят,— тихо сказал Николай Александрович и умолк. В это время опять начал реветь ухэр-бурэ». Эта сцена служит великолепным при­ мером того, что можно назвать «поли­ тической символикой» в художествен­ ном произведении. С большим художе­ ственным тактом, без каких бы то ни было излишних подчёркиваний, без гру­ бого нажима воссоздаёт писатель кон­ трастную картину двух миров. Миру Банзаровых и его друзей противостоит другой «дружеский круг» — союз рус­ ских чиновников и бурятских ноёнов,— и своеобразным аккомпанементом вры­ вается в эту картину грубо ревущая, дурманящая народное сознание, ламская музыка. Ч. Цыдендамбаев выступает как ав­ тор первого бурят-монгольского истори­ ческого романа; естественно, что, поста­ вив перед собой такую задачу и взяв ' такую важную и ответственную тему, автор должен был подойти к разреше­ нию её во всеоружии исторических зна­ ний. Прежде всего ему надлежало бы тщательно изучить литературу о пребы­ вании декабристов в Сибири, равно как и историю самого ‘декабристского движе­ ния и биографии тех исторических пер­ сонажей, которых он вводит в своё по­ вествование. Едва ли нужно доказывать и аргументировать необходимость и за­ конность такого требования. К сожале­ нию, автор не захотел пойти по этому пути; он предпочёл во- всём отдаться во власть фантазии и интуиции, что и от­ разилось на его романе самым плачев­ ным образом: в нём обилие анахрониз­ мов, исторических несообразностей, -гру­ бых ошибок и про-ч. Считаю необходимым оговориться: нельзя протестовать против вымысла в историческом романе или повести. Вы­ мысел — необходимый элемент художе­ ственного произведения. Как уже ска- t зано, мы не имеем никаких прямых сви­ детельств о встрече Н. Бестужева и Бан­ зарова; не знаем, как отнеслись они друг к другу и о чём беседовали при встре­ чах, но это не значит, что автор не име­ ет права создать какую-либо воображае­ мую беседу своих героев. Нужно толь­ ко, чтобы такой вымысел был оправдан художественно и исторически, чтобы он помогал более глубокому пониманию и освещению исторической действительно­ сти и ни в коем случае ей не проти­ воречил бы и тем более не искажал бы её. К сожалению, в романе Ч. Цыден- дамбаева мы беспрестанно сталкиваем­ ся именно с такой искажённой историей. Приведём несколько примеров: на стр. 30 Доржи слушает разговор стар­ ших; слышит, между прочим, что тайша Ломбоцыренов недавно подарил жене иркутского губернатора Трескина собо­ лей на несколько тысяч рублей. Дей­ ствительно, А. Ф. Трескина была -неве­ роятной взяточницей, и ей со всех кон­ цов обширной губернии несли всевоз­ можные дорогие ме-ха — -всё это так. Но автору, видимо, неизвестно, что А. Ф. Трескина умерла примерно лет за 15 до рождения Доржи Банзарова, а в 1810 г., т. е. также задолго до рождения Доржи, был отстранён от должности и сам Т-рес- кин. В последней главе автор рассказыва­ ет о несостоявшейся встрече, в дацане Доржи и Н. Бестужева. «Друзья долго искали в толпе Николая Бестужева. Они не встретились. Бестужеву, вероятно, не разрешили приехать в дацан» (стр. 79). Автор или не представляет себе хроно­ логии пребывания декабристов -в Сиби­ ри или не понимает условий их казе- матской жизни. До 1839 г. Н. Бестужев находился в Петровском Заводе, то есть в условиях каторжного режима, и, ко­ нечно, не могло быть и речи о каком- либо посещении им дацана или какого- либо другого места. У читателя же мо­ жет сложиться впечатление о слишком лёгкой форме каторжного -режима де­ кабристов. Смутные представления автора о пре­ бывании декабристов и, в частности, Бе­ стужевых -в Сибири иллюстрируются ещё одним примером: «А вон, видишь, в форме,— говорит один из собеседников Доржи,— это офицер Рык. Николай Александрович его зверем зовёт. Когда Бестужев жил в Нерчинске, Рык мно­ гих ссыльных до смерти замучил» (стр. 76). Но Н. Бестужев никогда ни в Не-р-