Сибирские огни, 1951, № 5

ковывать Черепанову он ничего не стал, а вместо ятого спросил: •— Как дела у Алешкова? Черепанов отвернулся, а Дмитрий мах­ нул безнадёжно рукой: —- Заходил я вчера в двадцать вторую комбайновую... Надрыв сплошной! — Трудно? — Досадно! Дежурит на машине пер­ вый наш комбайнер — Алёша Алешков. Дежурит, а не работает. Загнал свой мощ­ ный агрегат в самый низ лавы, в куток и •посвистывает. «Ты чего, спрашиваю, по­ ешь-разливаешься? Смена-то кончилась!» «А мне, говорит, наплевать на сме­ ну, я пришёл работать, а не смены от­ сиживать... Вздымись-ка повыше, там, где навалоотбойщиками командует Хмельченко, и посмотри, — тем временем я послушаю, не засвистишь ли сам!». Поднимаюсь... И что вы думаете? Во всю-то верхнюю половину лавы навалоот­ бойщики насверлили скважин и собирают­ ся палить. Опять спрашиваю: «У вас же машина? Она и зарубит, и разобьёт, и на­ грузит...» Бригадир рассердился — это Хмельченко: «Уйди, Голдобин, нам не до разговоров! Машина ещё не привыкла к нашему кузбасскому угольку, а у нас цикл срывается, приходится навёрстывать вручную». И навёрстывают... — По полтораста тонн в сутки! — зло перебил Черепанов. — Они навёрстывают, а мы смотрим и... от досады надрываемся. Ничего себе, распределили обязанности!.. Рогов мельком посветил в лицо Черепа­ нову. — А ты как думаешь: только ли в ма­ шине дело? Сквозь грохот поезда было слышно, как Михаил ответил невнятно: — Машина... Машинист... Командовать нужно... На очередной разминовке поезд остано­ вился, и Черепанов с Голдобиным вышли. Вот так всегда теперь случалось: после целого дня в тресте, после того, как от­ даны десятки приказаний, выслушаны до­ клады отделов, шахт, служб, прочитаны и подписаны бумаги, после того, как мы­ сленно вымерено расстояние до следую­ щих суток, а сердце бьётся всё торопли­ вее, всё требовательнее, а забота, что в чём-то пе успеваешь, гложет всё сильнее, — с места вдруг поднимает мысль: на шахту! Если трест — командный пункт соедине­ ния, откуда далеко видно, куда по десят­ кам каналов притекают вести о многооб­ разной, не засыпающей жизни рудника, то забой — это передний край шахтёрского наступления. По не всякий участок перед­ него края одинаково важен при решепии даже просто оперативных задач. Требует­ ся, значит, выискать участок с широким обзором. Для Рогова — это теперь комбай­ новый участок. И если говорить о комбайновом, то очень интересное решение принял Михаил Чере­ панов, — очень интересное и заниматель­ ное. Чем всё же у него дело кончится? Не кончится, а скорее всего начнётся. С машиной тоже нужно что-то делать, да быстрее, сноровистее. Последнее время Рогов разрабатывал схему нового режущего органа для ком­ байна «Донбасс». Режущий орган, иначе говоря, бар — цепь со стальными зубья­ ми, смонтированная на жёсткой кольцевой раме. Сейчас бар вырезает всего метровую пачку угля из пласта, а если увеличить этот в принципе простой режущий орган до полутора метров, значит резко возрастёт производительность машины и почти лик­ видируется параллельный ручной труд на уборке остающегося над комбайном боль­ шого слоя угля. Но монтировать бар по- старому, на жёсткой кольцевой раме невы­ годно, — задевая за верхняки при обрат­ ной порожняковой передвижке комбайна по лаве, он будет связывать работников по рукам и ногам. Бар нужно сделать не жёстким, а складывающимся, но как это сделать, как решить? Главный инженер «Капитальной» за клиновое соединение, а Дубинцев вчера прислал схематический набросок шарнирного. Следует срочно по­ советоваться с механиками. Оставив поезд, Рогов по обрезному штре­ ку поднялся в лаву. Правильна дежурный сообщил: Дубинцев оказался здесь — Ро­ гов издалека услышал его резковатый го­ лос. Зато он не услышал характерного машинного гула. И комбайн и транспортёр стояли. Опять стояли. Да, комбайн стоял, а вокруг него сиде­ ли начальник шахты Дубинцев, главный инженер Филенков, скрипуче покашливаю­ щий, главный механик Трохов — его Ро­ гов плохо знал. Были ещё тут комбайнер Алешков да несколько крепильщиков во главе с почётным шахтёром Хмельченко. По отдельным словам, по коротким заме­ чаниям можно было понять, каким тяжё­ лым, в высшей степени неприятным было это вынужденное совещание в необычай­ ной обстановке — в заглохшей лаве, у мёртво молчавшей машины. В моменты, когда говор затихал, слышно было, как то в одиночку, то вперебой трещат натружен­ ные стойки в завале, за отсекающими кре­ пёжными кустами, как там, время от вр«-