Сибирские огни, 1951, № 5

выемки. Вагон потряхивает. На подходах к станциям по замёрзшему окну ползут голубоватые тени от фонарей. Из какой-то невидимой щёлки дует. Студёно нынче в горах. Напротив Дмитрия боковую скамеечку занимают трое — один-то совсем древний, седой, отчего лицо его в сумраке кажется продолговатым бледным пятном, а двое его собеседников ещё в крепком возрасте, •больше пятидесяти лет каждому и не дашь. Разговор начался, очевидно, задолго' до прихода Дмитрия и продолжался в этаком переменном темпе, то говорили сразу все трое, и тогда старик строго стучал берё­ зовым посошком о пол, то вдруг все трое молчали, раздумывая над каким-нибудь ■словом. Те, что помоложе, называют ста­ рика почтительно Прокоп Митрич, а Про­ коп Митрич — собеседника слева «ты», а собеседника справа — «а ты». Разговор идёт о войне и мире, о жизни. — Нс**притюмню, чтоб на моём веку та­ кое было...— говорит тоненьким, с хри­ потцой голосом Прокоп Митрич и раскури­ вает трубку на длинном прямом чубуке.— Ехал вот сейчас по городам и диву давал­ ся: как жить-то люди научились! — Прокоп Митрич,— спрашивает сосед справа,— ну а если заново полезут на нас? — Не должно! — говорит старик и пыхтит трубкой. Помолчали, потом сосед слева осторож­ но допытывается: — Ну, а если полезут? — Не должно. Тамошний народ не до­ пустит. — Ну, а если хозяева тамошние набе­ рут кого без роду-племени и скажут: «Во­ юй, душа из тебя винтом, советская дер­ жава богатая — пожива будет!» Тогда как, Прокоп Митрич? Прокоп Митрич долго молчит, тщательно выбивает трубку о посошок и, наконец, •говорит с досадой: — Тогда бить доведётся... — Наотмашь? — Непременно! И опять собеседники молчат. И Дмитрий больше не репетирует своей беседы в Учулене,. его настораживает, а потом захватывает’ немногословный разго­ вор трёх спутников. Он ждёт, что ещё может сказать проживший долгую жизнь Прокоп Митрич. Минут через пять, как только поезд тронулся с очередного разъ­ езда, действительно, снова послышался тоненький, с хрипотцой голосок: — Конечно, шатунов без роду-племени много по чужим' землям, им всё равно где »3ы НИ: хапать, с кого бы ни рвать, но это же не армия, у таких и прозвание вер­ ное: бандиты. А народы, они войне про­ тивники, если для защиты отечества нуж­ ды в ней не видят... Помню, меня перед японской прямо с пашни 'взяли в солдаты, по указу царского величества. Ох, и вою в ту пору было на деревне, не дай и не приведи... Долго ли, коротко ли, а зача­ лась эта самая японская война, и конту­ зило мшя н-а сопках Маньчжурии япон­ ской шимозой. Попал в плен и в- недолге довелось мне там повстречаться тоже с пленным генералом Стесеелем... Он служил при пашем войске, а сам был из прусса­ ков, из баронов... — П что ему не сиделось в своей ба­ ронской Пруссии? — заинтересовался один из слушателей. — А то, что он был из тех самых ша­ тунов, о которых речь идёт. — Богатую зарплату положил царь, в этом деле! — вставил сосед -старика, тот, что был слева. — Зарплату! — Прокоп Митрич оби­ женно закряхтел. — Зарплата — это зна­ чит плата заработанная. А бароны испо- кон веков не работали... — И вообще генералы царские... — Этого тоже не скажи. Среди русских генералов работящие были, геройские. «Ох и дотошный старичок!» — ухмы­ ляется про себя Дмитрий и, устроившись между узлами по возможности поудобнее, приготовился дальше слушать. Но тут, как иа грех, поезд зашумел тормозами, а про­ водница в конце вагона выкрикнула: — Станция Учулен! Пожалел Дмитрий, что не удалось ему дослушать рассказ о прусском генерале на царской службе, да ведь и то сказать, не за тем он поехал в эту добровольную ко­ мандировку. Потоптался на маленьком пустынном перроне, прислушался, но кро­ ме поскрипывания мёрзлого снега под но­ гами да частых вздохов паровоза ни од­ ного звука не раздалось. Тускло светил керосиновый ромбообразный фонарь на столбе, и куда ни глянь, со всех сторон обступают станцию тёмные горы. Но не успел ещё Дмитрий пора-скинуть мыслями, у кого бы выспросить, где тут посёлок, как за спиной услышал голоса. И кого же он увидел! Да седовласого старичка с бе­ рёзовым посошком, а рядом с ним его- двух спутников. Все трое не торопясь вышли в желтоватый круг света от керосинового фонаря и тут остановились. Назвав одного из своих спутников Кярюхой, Прокоп Мит- рич приказал посмотреть, подослали или нет подводу, а другому он сказал назида­ тельным тоном: 3. «Сибирские огни» 5.