Сибирские огни, 1951, № 3

— Нехай не туже. Вернусь в целости. Потом долго думал, что ещё наказать завхозу. Вспомнил: — В Марьевку сходи. Посоветуйся с головою. Може пидмогнете друг другу. У него, мабуть, кони е. Вин чоловик хит­ рый. Спрятав, може, от нимца!.. Сходив райком. Хай коммунистив дадут. Человика два хотя б, щоб помогли тоби... Пётр собрался уходить. Ещё раз огля­ нулся вокруг. Там, где когда-то были гу­ стые вишнёвые сады, теперь торчал обго­ релый чёрный кустарник. Сердце солдата сжалось. — Надиюсь на тебе, Юхим, гляди тут за хозяйством, — сказал он и, вдруг, вспомнив о старом Силантии, о долгой бе-. седе с ним, подумал: «Вот бы кого менп завхозом-то».— Так гляди же, Юхим!..— густые усы Пинчука шевельнулись, он их прикрыл зачем-то своей огромной ладонью. — Добре!.. — ответил Ефим. И снова утопил лицо Петра в своей аспидной бороде. — До свиданьичко!.. Пинчук вышел за село. Ноги быстро по­ несли его по невспаханному, насильствен­ но обеспложенному полю. Голова гудела от нахлынувших воспоминаний и дум. Пинчук всё убыстрял и убыстрял шаг. А перепела — глупые птицы! — наперебой убеждали, звенели в высокой, безобразной траве: «Спать пора, спат-ь пора, спать пора...». Едкая гарь неслась в воздухе, жгла ноздри, сушила глотку. «Опать пора, спать пора...» — заливались перепела. «Не пора спать, не пора, ой, как. не время!..»— стучало в сердце старого сол­ дата. 8 Разведрота располагалась в густом саду, на западной окраине большого украинскою села, в двух переходах от великой реки. Па этом рубеже командование дивизии спешно приводило в порядок полки, по­ полняя их людьми и боеприпасами, подтя­ гивая тылы; шофёры заправляли машины горючим, чтобы совершить последний, стремительный рывок к Днепру. Приближался вечер. Косые солнечные лучи с трудом проникали сквозь частые колючие ветви терновника, за которыми сидели разведчики. Тут было тихо и про­ хладно, просто не верилось, что в сосед­ нем селе и вообще где-то рядом могли быть немцы. Ни единым выстрелом не на­ рушалась тишина. Только самолёты-раз­ ведчики попрежнему чертили белые за­ мысловатые линии на тускнеющем небе. Рота была сейчас похожа на цыганский табор. Кузьмич, на случай дождя, а глав­ ное— для прохлады, разбил несколько зелёных палаток, возле которых сидели и лежали разведчики. Большинство из них было занято каким-нибудь делом: одни подбивали подмётки к сапогам; другие за­ шивали маскхалаты; третьи чистили авто­ маты; кто-то брился; некоторые торопли­ во, зная, что скоро придётся итти вперёд, — расправлялись с недоеденными консер­ вами; иные сбивали с деревьев редкие пе­ резрелые яблоки, отыскивая их, как охот­ ник выискивает в тайге шуструю белку. И лишь немногие, на всякий случай, вздремнули. II этим немногим, разумеется, принадлежал и Сенька, который любил «выспаться про запас». Кузьмич, Лачуга и Наташа готовили ужин. За последние дни девушка сильно поху­ дела. Лицо её осунулось, глаза больше по­ темнели. После гибели Акима она стала замкнутой, молчаливой. Об Акиме ей по­ стоянно напоминал простоватый Михаил Лачуга. Кузьмич в этом отношении был догадливее повара и не тревожил Наташу тяжёлыми воспоминаниями. Он полюбил девушку, стараясь облегчать её трудную фронтовую жизнь. Предупредительно относился к Наташе и Марченко. Она часто чувствовала на себе пристальный взгляд лейтенанта. В корич­ невых глазах Марченко, как и в его по­ ходке, было что-то вкрадчиво-мягкое, рысье и опасное. Встретившись с ним, она робела, торопилась поскорее уйти. Иногда он её останавливал: — Вы... что, Голубева?.. — Вы о чём-то хотите спросить меня? — в свою очередь говорила она, с трудом подавляя в себе неприязнь к этому краси­ вому человеку. — Разве вы не знаете — о чём?.. — Я вас не понимаю,— отвечала она и быстро уходила. Лейтенант провожал её долгим, сколь­ зящим взглядом. У Кузьмича же был свой план: ему хо­ телось во что бы то ни стало сблизить На­ ташу с Шалаевым. Только Шахаев, думал сибиряк, достоин её. Подружившись с ним, она, как полагал Кузьмич, постепенно за­ будет про своё большое горе и приобод­ рится. «Жаль девку», — сокрушался старик, обдумывая во всех деталях свой замысел. II его реализации он подходил в высшей степени осторожно. — Довольно тосковать, дочка, — гово­ рил он ей. — Не вернёшь теперь его. На