Сибирские огни, 1951, № 2

Сенька сокрушенно вздохнул и пошел в блиндаж. Во время обеда он неотрывно смотрел на девушку, как только она появ­ лялась у стола, и ему даже показалось, что однажды она задержала на немсвой взгляд. После сытного обеда разведчики воз­ вратились в свою землянку. Семен чув­ ствовал себя самым счастливым челове­ ком: от ожидания высокой награды, обе­ щанной генералом, и от ласкового взгляда девушки. — Знаете, хлопцы, что теперь будет? — начал он. — Как узнают, писем мне пришлют уйму!.. Точно депутату Верхов­ ного Совета! Вот увидите. У меня родни — вся Саратовская область. А наградами, как известно, я ее не очень-то баловал... Так чтопридется тебе, Аким, за секретаря моего побыть, прочитывать все письма да ответы давать, как полагается: «Так, мол, и так, Матрена Ивановна, гордимся вашим сыном или там племянником, поздравляем, мол, вас с таким геройским орлом», ну, и так далее, все как нужно... Узнают все о награде, и тогда... Семензадумался: он не знал, что будет тогда. Стояла тихая ночь. Сквозь маленькое оконце блиндажа луна просунула свое вздрагивающее бледное лицо и бесцере­ монно уставилась на бойцов. — Давайте, ребята, споем. Нашу люби­ мую! — предложил Ванин и, не дожида­ ясь ответа, — был он хороший запевала, — затянул звонким, высоким голосом: Бьется в тесной печурке огонь Остальные дружно подхватили: На поленьях смола, как слеза. И поет мне в землянке гармонь Про улыбку твою и глаза. Не пел только Шахаев. Задумчивый и тихий, он сидел у окна, и лунный свет играл на его посеребренных сединой во­ лосах. Он прислушивался к рокочущему басу Пинчука, немного трескучему, но в общем приятному голосу Акима и, как всегда, застенчиво улыбался. В другое время и в другом месте пел и Шахаев. Чаще — свою, бурятскую песенку. Чер­ ные продолговатые глаза его при этом останавливались на каком-нибудь предме­ те. Голос сержанта звучал то плавно, то делал крутые изгибы, то вдруг обрывался, а потом, после минутной паузы, снова звучал, но еще сильнее. Он никогда не пел вместе со всеми в хоре, то ли оттого, что стеснялся, боясь испортить песню, которую так хорошо пели его товарищи, то .ли потому, что любил петь один. Пес­ ни Шахаева, понятные только ему одному. воскрешали в его памяти родных людей и родные места. То он видел самого себя купающимся в стремительных и холодных водах зажатой меж скал Селенги. Река сердито ворчала, раскачивая его смуглое- ныряющее тело. То слышал он голос ста­ рой матери, тихо и ласково она говорила отцу: «Сахай, погляди, какой у нас боль­ шой, крепкий сын, он будет сильным и смелым охотником!» «Да, он будет силь­ ными смелым!..» — так же тихо отвечал ей старый Сахай; то вставала картина страшной гибели отца и матери — их убили кулаки, когда пятнадцатилетний Шахаев учился на рабфаке в Улан-Удэ. Отец был председателем исполнительного комитета аймака, и его растерзали за то,, что он помешал кулакам угнать через гра­ ницу гурты овец н лошадей... Про тебя мне шептали кусты В белоснежных полях под Москвой. Я хочу, чтоб услышала ты, Как тоскует мой голос живой. дружно пели разведчики. В словах песни звучали и грусть, к гнев, и любовь, и великая гордость. Ты теперь далеко-далеко. Между нами снега и снега. До тебя мне дойти нелегко, А до смерти—четыре шага. Песня растревожила солдат. Спать уже- никто не хотел. Пинчук первым вышел из блиндажа, сказав, что идет к Борису Гу­ ревичу. Вслед за ним вышли и Аким с Сенькой. — Посидим малость. Все равно теперь Пинчук раньше утра не вернется, — доб­ родушно проговорил Ванин, обращаясь к Акиму. Они вышли за село, присели под дубом и долго, молча, прислушивались к пере­ шептыванию листьев, к заботливому щел­ канью какой-то пичуги, скрывавшейся в ветвях. С переднего края доносились ред­ кие ружейные хлопки. — Расскажи, Аким, как встретили те­ бя в родном селе? — попросил Семен. Аким ссутулился, будто ожидая удара.. Он знал, что его спросят об этом. — Встретили, как всех встречают — уклончиво ответил он и опять задумался. Сеньке это не понравилось. — Пу, и тихоня лее ты, Аким, — от­ кровенно и серьезпо заметил он. — Тебя в детстве, наверное, и друзья-то били, как Сидоровукозу. — В детстве нет, не били... А вот сей­ час побил один друг и побил очень боль­ но...