Сибирские огни, 1951, № 1

— И на конкурсах и на состязаниях,— ответил Карпов.— Всегда и без исключения. Пусть попробуют объяснить это случайностью! ...Он посмотрел на Фёдора, и вдруг ему захотелось пошутить:—-А как ты думаешь, не плохо звучало бы: «Л ауреат Международного кон­ курса пианистов Фёдор...» — Погоди! — Костюк тронул его за плечо: — Вот, понимаешь, я и не мечтаю сыграть это... пальцами, ну... Чайковского, Рахманинова, Шо­ пена — раньше нужно было начинать учиться. Но... вот здесь, — он по­ казал на грудь, — каждый аккорд звучит! Будто сам... Он не договорил. Отхлебнул из стакана. Сказал тихо, глядя куда-то поверх головы Владимира: — Знаешь, как бы я не был занят дома, но если передают что-ни­ будь любимое,— не отойду от приёмника. Полнее чувствуешь жизнь, когда музыку слушаешь! — Красоту жизни! — добавил Владимир, тоже взволнованный.— И з а красоту эту... за неё... — Бороться хочется активнее? Д а? Ты это хотел сказать? — Ну да! — воскликнул Карпов.— Именно бороться, жизнь переде­ лывать!.. Но... давай уточним, Федя, мы оба говорим о настоящей музы­ ке, лучших её образцах, правда? А то ведь иногда приходится слышать такую, которая... Помнишь, товарищ Ж данов в январе на совещании в ЦК говорил, что есть «музыка», напоминающая шум... где? Ну-ка я те ­ бя проверю! — На строительной площадке,— засмеялся Фёдор,— шум работаю ­ щих камнедробилок, бетономешалок, экскаваторов... Недавно прочёл я эту книжку — стенографический отчёт совещания деятелей советской музыки при ЦК ВКП (б). У нас-то такой шум уместен и привычен и д а ­ же, вроде, ласкает наш слух. И чем его больше, тем лучше. Но в ор ­ кестре... Карпов перебил его, улыбаясь: — А в оркестры скрежет и лязг проникают, уважаемый товарищ , не с нашей площадки, а совсем из другого источника: из сочинений р а з ­ ных американских и западноевропейских музыкальных... камнедробиль- щиков. Вот, когда им ни с того, ни с сего начинают подражать некоторые наши композиторы — так оно и получается. В постановлении Ц ентраль­ ного Комитета об этом совершенно точно сказано. — Володя! — воскликнул, оживившись, Костюк.— Д авай пари дер­ жать... хотя, какое же тут может быть пари, всем нам ясно — теперь после постановления — как свежим ветром прогонит весь этот... не знаю, как сказать... чад из музыки. Перед нашими композиторами теперь яс­ ная дорога! — Иначе и быть не может!.. А ты знаешь, Фёдор, давно уже ск а за ­ но, что архитектура — это как бы... застывшая музыка... Так что, брат , домостроители — это тоже своего рода музыканты! — засмеялся он. Костюк удивлённо взглянул на Владимира, задумался, потом; воскликнул: — Крепко сказано! Понимаешь, музыка, которую не слышишь, а видишь... Здорово! Кто-кто это сказал? — Теперь,— продолжал Владимир,— можно добавить, что их... ну, там , на Западе ... их сегодняшняя уродливая архитектура похожа на их дикую музыку! А сказал те слова человек, произведения которого не так давно сжигались на его родине. А в Америке его и сейчас не жалуют. Гёте. — Он? Сильно! Я ведь, признаться... Гёте знаю только по школьной