Сибирские огни, 1951, № 1

— Ну, как расстаться с нашенской землёй? — Что с нею сделают американы?.. Тревожа сердце резкой трескотнёй, Опять заговорили барабаны. И тотчас же, чеканя твёрдый шаг, Н флагштоку подошли два офицера. Поспешно дёрнули за шнур. Но флаг Взлетал упрямо к тучам тёмносерым. Ещё!.. Ещё!.. И оборвался шнур. И кто-то ахнул: — Что же это, братцы? И реял флаг в краю снегов и бурь, Нет, он не мог с Аляской расставаться! В толпе притихли все: и стар и мал. Печальны лица, но глаза — сухие... Здесь флаг для русских олицетворял Не самодержца, не царя,— Р о с с и ю ! 2 . П а м я т ь Т ризонийский «проф ессор» Ф риц Б а р тц нед авно вы п у ­ стил в Ш тут гарте книгу , в которой н агло пы т а е т ся о с ­ п а р и в а т ь п ри ори тет р у с с к и х лю д ей в о ткры тии и осво е ­ нии А ляски . («Литературная газета»). Мистер Бартц! Нет, нет, не герр, а мистер! Я узнал недавно из газет, Что пером своим, весьма нечистым, Вы решили удивить весь свет. Позабыв о чести, о морали, Действуя, как действуют плуты, Вы книжонку в Штутгарте издали, Полную гнуснейшей клеветы. Разные выдумывая сказки, Очернить пытаетесь вы их, Первых открывателей Аляски, Наших предков, вечно дорогих. В янки перекрасившись из немца, Лжёте вы, что там, в краю снегов, Русские простые поселенцы Даже не оставили следов. Видно, истина для вас — обуза. Только можно ль так бесстыдно лгать? Гражданин Советского Союза, Не могу я, мистер Бартц, молчать! Знаем мы — и в этом наша сила! — Что земли далёкой берега •Ожили, едва на них ступила Человека русского нога. И поля засеял он пшеницей, И суда на верфях строить стал, И на Ситке основал столицу, Где в плавильнях клокотал металл. А пруды? А мельницы? А школы, Где учились дружною семьёй Сыновья индейцев и креолов Вместе, мистер, с русской детворой? Не обидев никого ни разу, Покорив стремнины диких рек, Он принёс в Аляску мир и разум, Благородный русский человек. Это — правда. Ей не нужно глянца! Глянец нужен, мистер Бартц, для вас... Что же господа американцы Сделали с Аляскою сейчас? Может, залили электросветом? Изменили бег и путь воды? Выстроили университеты? Развели плодовые сады? Вот журнал «Америка» листаю. Но повсюду, сколько ни листай, Сквозь враньё рекламы вырастает Нищий и загубленный тот край. Вопреки кричащим нагло краскам, Вижу, как в подзорную трубу, Чёрный день сегодняшней Аляски, Неприглядную её судьбу Никаких садов, ни зданий дивных, Ни училищ... Только лишь одно: Стаи самолётов реактивных. Бомбовозов новое звено. Да, страну, что погрузилась в дрёму, Будит лишь моторов страшный гром. Никаких садов! Аэродромы. Целый край — сплошной аэродром! Но, страдая, голодая люто, С островка, что ныне нищ и наг, Смотрят с упованьем алеуты На советский краснокрылый флаг. До сих пор ночами на Кодьяке Наши песни русские звучат, До сих пор среди индейцев всякий Помнит, что сосед их — русский брат. О его большом и добром сердце, О его руках, что любят труд, До сих пор в селениях индейцев Сказ из рода в род передают. В глубине аляскинских просторов Эта память вечно будет жить. Даже рёвом авиамоторов Эту память вам не заглушить! 1950—1951 гг.