Сибирские огни, 1950, № 6

Борис ПЕТРОВ ПЯТАЯ ФЕРМА Рассказ I На озере от мороза гулко треснул лёд. Конь вздрогнул, оторвался ©т воды и настороженно повёл ушами. Алексей Кириллов обломал края проруби, тихо посвистел коню: - Пей, Алмаз, не обращай внимания. Жеребец успокоился, звякая удилами, потянулся опять к зэде. -s-Надо прийти вечером выдолбить прорубь, иначе за ночь так з а ­ морозит, что потом до воды не доберёшься»,— подумал Алексей, гляля, как прорубь быстро затягивается прозрачной ледяной плёнкой. Резкий северо-западный ветер жёг лицо. Намокшая брезентовая рукавица моментально обледенела. На озере, по бугристому, зелёному льду, с шорохом струилась по­ зёмка. Белесая мгла, похожая на туман, обволакивала горизонт. Солн­ це просвечивало сквозь неё тусклым, расплывчатым пятном. Животно­ водческая ферма, стоящая на возвышенности, метрах в восьмистах от озера, была чуть видна. Степь, всегда такая просторная, сверкающая, казалась неприветливой и тесной. Алексей поглядел по сторонам, озабоченно думая о том, что пого­ да портится, а заведующему фермой Степану Островному предстоит ехать за двадцать километров, к южным склонам горы Култай, куда Байдала и его брат Канаш угнали колхозных лошадей на тебенёвку. Обычно кто-нибудь из пастухов через каждые три—четыре дня при­ езжал на ферму за продуктами. Теперь же прошла целая неделя, а с тебенёвки вестей не было. На ферме не на шутку встревожились. И в последнее время то Алексей, то доярка Лена Маркелова по нескольку раз в день залезали на поветь — смотрели, не покажется ли верховой в степи. Наконец, Островной решил сам съездить в район тебенёвки и на месте узнать, в чём дело. «Лишь бы буран не поднялся, а так часа через три будет на Кул- тае»,— подумал о нём Алексей и снова с опаской глянул на небо. Конь напился. Подрагивая от холода, нетерпеливо переступал тон­ кими стройными ногами со светлыми копытами. Алексей подобрал по­ водья, вскочил на коня и пустил его рысью. Степан Островной, совсем готовый к отъезду, дожидался возле во­ рот фермы. На нём был дублёный полушубок, туго перетянутый широ­ ким офицерским ремнём, и подшитые кожей валенки. Из-под шапки, сдвинутой по кавалерийской привычке чуть набок, выбивался русый волнистый чуб. Лицо Степана с крупными серыми глазами, строго сжа­ тым ртом и с пунцовой звёздочкой шрама на левой щеке — след пули ■фашистского автоматчика — имело сосредоточенное, решительное выра­